– Э, а куда вы, собственно, смотрите? – возопила я.

– Нет, ну если в этой плоскости рассматривать, – задумчиво высказался комендант, – то очень даже…

И оба черта совершенно беспардонно принялись созерцать. я уже обозначила, что именно созерцать.

– Так, ладно, Григорьева я! Зачем вызывали?

Мою признательную речь, как и вопрос, проигнорировали напрочь. И я так понимаю, это была месть. Тонкая, издевательская, молчаливо-созерцательная месть. И как-то совсем не ожидая от себя, я мрачно пригрозила:

– Плюну!

Оба черта мгновенно отреагировали, переведя созерцательные взгляды с юбки на собственно лицо.

– А, ну теперь все ясно, – усмехнулся декан.

– Да-а-а, стало быть, это Маренушка тебя «наградила», – хмыкнул комендант общежития.

Не видела причин отрицать очевидное и потому согласно кивнула.

– Влипла, – улыбнулся декан. После чего развернулся и направился к выходу.

– Э-э-э… – начал было комендант. – Да как же. Да они ж ее. Да.

– Разберется, – безразлично парировал выходящий декан. – Не проклянет, так плюнет.

И он ушел. Осталась я с чувством грандиозной подставы в душе, метла – с чувством абсолютного отсутствия стыда и совести и черт, Прыгачес С., – с меховыми трусами. И вот я, не выдержав, с нескрываемым любопытством спросила:

– Слушайте, а трусы вам зачем?

Черт после моего вопроса побагровел и прорычал:

– А вам, Григорьева, зачем?

– Э. эм. чтобы были, – нашлась с ответом я.

– Вот-вот, – гневно глядя на меня, пробормотал черт.

– Да, но у нас-то они для приличия, – продолжила я изыскания на тему меховой детали чертового гардероба.

Черт, прищурившись, прошипел:

– Видел я ваше «приличие», такое «приличие» не то что людям, чертям стыдно показывать!

Как-то невольно поправила юбку, натягивая пониже, и продолжила:

– Но у меня-то они под одеждой спрятаны, а вы непонятно с чего под свою шерсть их маскируете…

– Григорьева! – вопль черта не дал договорить.

А я что, я только спросила, ну ведь действительно странно это.

– Штаны это! – продолжал орать комендант. – Короткие штаны! А меховые, потому что мы свой народ уважаем и одеваемся в соответствии с традициями!

Традиционные трусы – звучит гордо.

– Хватит ржать! – взревел черт, нервно ударяя хвостом по столу.

– Да что вы, милейший, я даже не улыбаюсь, – попыталась заверить собеседника.

Но таки он был прав – просто традиционные тру. ладно, штаны, но все равно весело же, и ухохатывалась не только я, метлу тоже сотрясала характерная дрожь.

Глядя на все это, Прыгачес психанул и прошипел:

– В общем, так, Григорьева, на первом этаже шестая и седьмая комнаты загажены так, что в них жить невозможно, вот иди и разберись! Пошла, я сказал!

И я пошла, точнее, мы с метлой пошли. Да мы побежали просто, чтобы, едва выйдя в коридор и закрыв двери, поспешить отойти подальше прежде, чем меня разберет хохот.

Но стоило мне оглядеться… и смех погиб в зародыше.

Потому что здесь было так грязно! Вот просто до ужаса грязно! Пол оказался липким, причем настолько, что каблуки прилипали. Стены грязные, обшарпанные, со следами еды, когтей и пятен, о происхождении которых даже думать не хотелось. И с трудом угадывалось, что когда-то пол был черным, а стены красными, потому что сейчас и то и другое представляло собой пятнистый натюрморт с гнилыми огрызками яблок, окурками, ошметками еды, битой посудой и шматами грязи повсюду!

Ужас!

Нет, не так, а – ужас-ужас-ужас-ужас!

И ко всему прочему тут – воняло. Дико. Непередаваемо дико, причем парфюмом. Таким горьким мужским парфюмом, от которого глаза резало. И вонь становилась все сильнее, и сильнее, и.

– Вот ты и попалась, козочка моя, – прошептал кто-то, обнимая меня сзади за. грудь.

Слава духам – это оказалась не постоянная вонь, а статичная. В смысле это не тут так воняет, это черт!

Недолго думая, крутанула метлу и ткнула черенком назад. Сзади взвыли, мгновенно высвобождая ведьминскую грудь и с глухим стоном оседая на пол. Повернулась – тот самый черт в алой рубашке, которому меня коварный Топтыгин завместо Машеньки отправил.

– М-м-машун-ня, – заныл Арсан как-его-там, – козочка моя, за что?

Метла непроизвольно вскинулась и треснула черта повторно.

– Твою ж..! – взревел черт.

Ну и метла… Даже не ожидала подобной кровожадности от магического предмета, но от тотального избиения черта спасла лишь моя твердая рука. И вот уже потом, когда матерящийся черт вскочил на ноги и грозно двинулся на меня, я соизволила сообщить:

– Староста чертового общежития Григорьева.

– Что? – не осознал он.