…Распрощался я с этой вредной привычкой в 48-м году, когда у меня внезапно сильно подскочило давление. Решить проблему средствами полковой медицины не удалось, поэтому пришлось отправляться в таллинский санаторий для капитального ремонта. Врачи поставили меня на ноги, строго предупредив: «Или курево, или полеты! Выбирай!» Что же мне оставалось… Бросил курить, еще строже ограничил себя в спиртном и надолго забыл о каких-либо проблемах со здоровьем…

Перед каждым инструктором стояла достаточно сложная, требовавшая полного напряжения всех сил задача – ежемесячно подготовить двадцать экипажей, получавших направления на Северный, Балтийский и Черноморский флот. Средний налет каждого экипажа составлял около 35-40 часов. Программа, надо сказать, довольно насыщенная, основная часть которой отводилась ночным полетам. Имелись четыре больших зачетных маршрута продолжительностью по пять-шесть часов, с выходом на полигон для практического бомбометания.

И так проходили дни, недели, месяцы, а я все тянул неприятную для меня лямку инструктора. Чувствовал – не мое все это. Написал еще два рапорта с тем же результатом и уже совсем было утратил надежду вырваться на фронт…

Где-то в конце апреля – начале мая мой подопечный Дима Демидов выполнял шестичасовой ночной полет с бомбометанием. Успешно одолев маршрут, в положенное время пройдя над аэродромом, он направил свою машину на полигон. Там уже разожгли костры, обозначавшие учебную цель, которую экипаж должен был поразить цементными бомбами…

«Ну вот, – подумал я, посмотрев на часы, – скоро должен подойти». А его все нет и нет… «Что-то случилось, – екнуло сердце, когда задержка превысила все возможные пределы. – От полигона до аэродрома всего пятнадцать километров. Давно пора быть здесь»…

Нехорошие предчувствия не обманули меня. Дмитрий, сбросив часть бомб с первого захода, пошел на второй, во время которого его самолет неожиданно стал терять высоту и вскоре разбился, похоронив экипаж в своих обломках. Истинную причину трагедии так и не удалось установить, решили, что виной всему отказ двигателя. На одном довольно изношенном моторе дотянуть до аэродрома оказалось невозможным, а найти безопасное место для вынужденной посадки помешали ночная тьма и недостаток опыта…

Но червячок сомнения все-таки подтачивал изнутри: «Может, я виноват… Может, что-то не сказал ему, о чем-то не предупредил…» Сейчас понимаю: даже находясь в Димином самолете, я никак не смог бы спасти его… Демидов ведь был моим одногодком, окончившим школу пилотов в Балашове, попавшим вместе со мной в воронежскую резервную бригаду. Так что опыт пилотирования у нас имелся примерно равный.

На следующий день для проведения расследования прибыл командующий авиацией Военно-морского флота генерал-лейтенант С. Ф. Жаворонков. Жесткий такой мужик, выходец из кавалерии, принимавший участие в Гражданской войне. Через несколько недель после описываемых событий его повысили до генерал-полковника, а в конце 44-го он получил погоны маршала авиации.

И вот я, уже младший лейтенант, стою перед ним навытяжку, во рту пересохло, коленки дрожат.

– Почему так плохо подготовили экипаж? – вопрос прозвучал как приговор.

– Товарищ начальник авиации, – любил Семен Федорович, когда его так называли, – летчик Демидов прошел всю программу провозных полетов с оценкой «хорошо», после чего был допущен к самостоятельным вылетам. Происшествий и дисциплинарных взысканий не имел.

– Так точно! – подтвердил наш командир звена, в прошлом опытный гражданский летчик, когда Жаворонков перевел на него свой испытующий взгляд.

– Хорошо, что хорошо, – проговорил командующий и, после некоторого раздумья, принял решение: – Не хватает двух экипажей… Значит, пусть взамен летят инструктора!

– Спасибо! – непроизвольно вырвалось у меня. – Давно просился на фронт, три рапорта уже написал.

– Что, не нравится работа инструктора? – улыбнулся Семен Федорович. – Ну ладно, иди, готовься.

Честно говоря, я никак не ожидал подобного. Думал, в лучшем случае – строгий выговор с занесением в личное дело влепят, в худшем – штрафбат… Так несчастье помогло мне попасть туда, куда я стремился всей душой, – на фронт.

Вскоре из Москвы пришел приказ, распределивший наши экипажи по флотам. Я получил направление на Черное море. Но тут ко мне подошел Вася Ольховой, ранее успевший повоевать там на «МБР-2», и предложил:

– Тебе ведь все равно, ты и на Черном море не был, и на Балтике тоже. Давай махнемся!

– Давай! – без особых раздумий ответил я.

Через неделю наша группа в составе пяти экипажей, руководимая Костей Драповым, лейтенантом еще довоенного выпуска, направилась в Москву, чтобы оттуда добираться к месту дальнейшего прохождения службы. Мы быстренько прикинули маршрут и с радостным удивлением обнаружили, что даже при самых неблагоприятных обстоятельствах имеем в запасе несколько дней, чтобы навестить своих родных. Поскольку «малая Родина» моего штурмана-украинца находилась тогда в глубоком немецком тылу, а стрелок-радист, армянин по национальности, как бы ни старался, все равно не смог бы уложиться в имевшееся в наличии время, я приехал домой вместе со своим экипажем.

Еще несколько лет назад, будучи деревенским мальчишкой, только-только переехавшим в Уфу, я искренне считал свой город самым красивым. В журналах и газетах иногда попадались фотографии больших промышленных и административных центров с их прекрасной архитектурой и современной планировкой, но все это казалось тогда не более близким, чем соседняя галактика. Конечно, с тех пор много воды утекло, свежие впечатления о Саранске, Махачкале и, конечно же, о мимолетном пребывании в Москве заставили заметно побледнеть воспоминания о родном городе…