Подплывая к Винете, русы видели огромные поля созревшей пшеницы. Раньше на этих местах были болота, но венеды осушили их, и теперь могли продавать излишки хлеба. Построенные плотины и заслоны ограничивали разливы Одры, поэтому урожаи всегда были высокими. Река являлась составной частью водного пути от европейского севера до стен Константинополя, она была кормилицей венедов. Они даже Алатырское море переименовали в Вендский залив.

Ярилке-Вилку делать было нечего, и у него образовалась уйма свободного времени. Что-либо купить в торговых рядах, откуда Всегорд не вылезал уже третий день, он не мог – не имел денег – поэтому с утра до вечера бродил по улицам Винеты, совершенно очарованный сказочным городом. Иногда ему казалось, что он просто спит и все это ему снится. В конце концов, на него начали обращать внимание. И то верно: высокий плечистый дылда, без оружия у пояса, что было совсем не характерно ни для жителей Винеты, ни для приезжих гостей, и с ошалевшими глазами, голубыми, как ясное летнее небо, – будто умом тронулся.

Когда Ярилко начал замечать на себе взгляды девушек и услышал, как они смеются, обсуждая его достоинства и внешний вид, он вспомнил от великого смущения, что в его кошельке хранятся несколько кусков алатырь-камня. Он добыл их из моря три года назад – до того как стал учеником Морава. Мало кто мог нырять в ледяную воду Вендского залива сразу после шторма, но только не Ярилко. Все русы знали, что штормовая волна выносит на берег много обломков ценного алатырь-камня, поэтому и женщины, и подростки, и дети упорно ждали на берегу, пока стихия не утихнет. А потом собирали эти дары водяных божеств.

Но Ярилке это было неинтересно. Самые ценные куски алатырь-камня лежали на дне, там, где было глубоко, и подросток смело бросался в волны, ныряя до тех пор, пока губы становились синими, а тело покрывалось пупырышками.

Он находил такие большие и красивые камни, что многие ему завидовали. Но почти все забирал вождь племени – в общую копилку; так было заведено. А Ярилке и Вощате доставались крохи. Однако и этого хватало, чтобы купить необходимые на зиму припасы, в основном дорогую соль и хлеб. Мясо они с дедом сами добывали, а заморские приправы им заменяли разные местные травки и коренья.

Вилк вдруг вспомнил слова деда: «Будешь в Винете, найди старого человека по имени Беловод, если он, конечно, еще жив. Передай ему от меня привет и этот камень. А еще спросишь Беловода, где можно продать остальные наши камни, чтобы за них дали настоящую цену, без обману. Купишь мне на торге добрых стрел и крючков для рыбной ловли. А если хватит денег, то неплохо бы и сеть прикупить…».

Долго искать не пришлось – в Винете многие знали Беловода. Первый же малец привел его к небольшому, но красивому домику, и, что удивительно, сложенному из бревен, – такие строения были в городе редкостью. В основном здания были кирпичными, а некоторые – более старые – сделаны из дикого камня. Ярилко дернул за цепочку и где-то в глубине строения раздался мелодичный звон (дергать за цепочку ему посоветовал мальчик).

Спустя какое-то время – Вилк уже подумал, что в доме никого нет – раздалось стариковское кряхтение, и хрипловатый голос спросил:

– Кто там?

– Ярилко… – У оробевшего юноши старое имя вырвалось само по себе.

– Важный гость… – сказано было с насмешкой, будто юного руса могли видеть сквозь стены.

Дверь отворилась и на пороге встал еще крепкий старик, очень похожий на деда Вощату, если бы не «городская» – дорогая – одежда и не большой крест, видневшийся из-под шелковой рубахи в распахнутом вороте. Похоже, старик отдыхал после сытного обеда – время было полуденное.

– Ну и кто ты? – осмотрев юношу с головы до ног, спросил старик.

– Ярилко…

– Это я уже слышал. Какого роду-племени будешь?

– Внук я… деда Вощаты.

– Вощаты?! – Старик изменился в лице. – Этого отступника от истинной веры?! Надо же, еще жив, оказывается…

– Простите, что я вас побеспокоил… – К Вилку неожиданно вернулись выдержка и хладнокровие, которым он был обязан Мораву. – Всего вам доброго.

Он поклонился – слегка кивнул – и уже намеревался уйти, но тут старик окликнул его:

– Постой! Какие мы гордые… Входи, коль стоишь на пороге. Негоже мне так с родственником обращаться.

Родственником? Насчет родственников дед ничего не говорил. Ярилко спросил:

– Вы Беловод?

– А то кто же… Заходи, не торчи под дверью, как столб. Вишь, какой вымахал. В нашем роду таких богатырей еще не было.

Юноша заколебался, но все-таки прошел внутрь дома, обставленного с немыслимой для русов роскошью. Здесь были и диванчики мягкие, и сарацинские ковры, и диковинные креслица с резными спинками, и шелковые занавеси на окнах, а в большой комнате, куда завел старик юного руса, горел камин – неожиданно подул холодный сырой ветер из севера и стало прохладно. В Вендском заливе иногда бывало, что и среди лета вместо дождя идет снег. Но непогода долго не держалась – обычно два-три дня.

– Садись, – указал Беловод на диванчик. – Рассказывай.

– А что рассказывать? – буркнул Ярилко.

– То, что наказал Вощата.

– Привет вам передавал…

– Нужны мне его приветы… – Старик насупил брови.

– И подарок. Вот… – Юноша достал из сумки, висевшей у пояса, большой кусок алатырь-камня, завернутый в кусок холстины.

– Ну-ка, ну-ка… – оживился Беловод. – Вишь ты! – восхитился он, взяв камень в руки. – Какая красота! А что там внутри?

– Стрекоза. Такие камни самые ценные.