Такое впечатление, что она заслоняет от меня экран, чтобы мне ничего не было видно. Но почему? Что она от меня прячет?

— Всё-таки, что ты делаешь? — Я пытаюсь посмотреть на экран.

— Создаю блог, — отвечает Эрленд так небрежно, словно это самое обычное дело.

— Да ну? И какой? Ой, НЕ-Е-ЕТ! Прекрати сейчас же, ты должна купить домен!

— Мне мама купила, — говорит Эрленд.

— Пусти посмотреть! Скажи, как называется! Не скажешь — я маму приведу!

Я знаю, о чём говорю: Эрленд может наделать много глупостей — она ведь дурочка, каких мало. Малявка! Она отвечает:

— Блог называется «odalyubitarne.com».

— А…? Откуда ты знаешь?!

— Вот послушай: «Дорогой дневник, Арне Свинген — такой сла-а-авный, такой кла-а-ассный! И он разговаривал со мной! ОДА + АРНЕ = ЛЮБОВЬ! Всем привет. Ода Андреа Стокхейм». Ха-ха! Ну как? Прикольно, да? — Эрленд хихикает.

— А-А-А! Значит, ты читала… НАХАЛКА ТЫ ТАКАЯ! Ну, погоди! Я ЗАДУШУ Паулу! Где она у тебя? — завываю я не своим голосом.

— А-А-А! Не трогай! — завывает в ответ Эрленд. — Не тронь Паулочку — Водяную уточку! Ма-а-ма-а-а!

Я взлетаю по лестнице. Эрленд гонится за мной по пятам. Бедняжка Паула сидит себе тихо-мирно на подушке у Эрленд и ни сном ни духом…

Уточку Паулу, свою «домашнюю зверушку», Эрленд получила, как только появилась на свет. Эрленд всюду таскала её за собой. Но сейчас она для такого уже слишком большая (она — это Эрленд, а не утка), так что теперь Паула в основном сидит целыми днями на постели Эрленд и ждёт, когда хозяйка придёт поговорить.

Если нажать Пауле на левую лапку и что-нибудь сказать, а потом нажать на правую, то она повторит твои слова — поэтому Паула не очень надёжный хранитель секретов. Внутри у неё магнитофончик и батарейки. Вообще, Паула оснащена как следует: на ней надет дождевик в горошек, отчего она напоминает божью коровку, а на голове — штормовая шапочка. За спиной у Паулы синий рюкзачок, а в нём — крошечные книжки, карандашики, ластик и баночки с тушью.

А ещё у нее есть шарф, носки и шерстяной полосатый джемпер маминого производства, ну и пелёнки (она раньше ими пользовалась) и много чего другого.

Кстати, притом, что Паула — «домашнее животное», у неё у самой есть домашняя зверушка — крошечная жёлтая собачка по кличке Коре. У Коре одно ухо зелёное, а другое — розовое.

Эрленд просто звереет, когда я обижаю Коре или Паулу. Поэтому обижаю я их довольно часто: например, рисую про них комиксы, будто они поругались и Коре ушёл своей дорогой, а Паула осталась одна-одинёшенька. Ещё рисую Паулу без батареек.

— Кстати, как дела у твоего отца? — спрашивает Хелле.

Отослав мейл Арне Свингену, мы сидим в моей комнате и рисуем. Я просто извелась от ожидания — что, если он ответит?! И когда? И как? (А что, если НЕ ответит?) Не могу думать ни о чём другом. Милый Боженька, пусть Арне Свингену больше всего нравятся золотые рыбки, каштановые прямые полудлинные волосы и серо-голубые глаза!

— Он уже нашёл себе новую работу? — продолжает Хелле.

— А?! Кто, Арне Свинген? — переспрашиваю я, не понимая, о чём речь. (Ведь у Арне Свингена есть работа — он писатель!)

— Да папа твой! — закатывая глаза, говорит Хелле.

— А, понятно. Нет, не нашёл. Но у него появилось много новых хобби. Сейчас, например, он решил обеспечивать нас к обеду рыбой. Удить рыбу с набережной. Притом в январе, понимаешь ли. Лучше скажи, что ты думаешь про Анникен из моего класса? — спрашиваю я.

— Да что я могу думать? Я её плохо знаю.

— Она не такая уж крутая, чтобы командовать всё время и во всём.