Шрифт:
— Ты дурак? — Исаев рассердился. — Тебя жизнь ничему не учит? Стоит тебе только выдвинуть подобную мысль… Кстати, ну ты и сказал: «Сердце Лиги». Это сердце сто раз уже запаршивело. От него несёт такой вонью, словно…
Жуга намеренно не закончил. Я вздохнул и ответил:
— А тебе нравится, когда Сыскной Приказ обвиняют в том, что он прозевал…
Исаев не стал слушать и отошел в сторону. Он закинул руки за спину и уставился в пыльное окошко.
— Это все началось, — вдруг начал он, не поворачиваясь ко мне, — ещё с того момента, когда Тенсес отдал большую часть земель Империи. А, может, и ещё раньше… Я не историк, но думаю, что дело так и было. Мы слишком долго ведём войну с Империей. Она истощает наши силы, а результата, как сам видишь, практически никакого. На Святой Земле сформировался своеобразный паритет сил, и никто не может одержать верх. А все эти разделы власти среди аристократов, магов и церковников ни к чему хорошему не приводят.
Тут Исаев немного помолчал и добавил:
— Ты думаешь, что я сам не вижу, что происходит в Совете? Да и не только в Совете! Думаешь, мне не хотелось выступить с обвинительной речью?
Исаев повернулся:
— Мир изменился. И Лига тоже… Канийская аристократия увязла в интригах по уши. Сколько было желающих на роль Наместника. И это сыграло злую шутку с ними: в результате был избран Воисвет Белов, герой войны с Хадаганом, — мне показалось, что последние слова Жуга произносил с каким-то подтекстом. — Если бы был один претендент со стороны дворянства, то, может, всё сложилось бы по-другому. А теперь кое-кто из них пытается с помощью нашего же врага — Империи — вернуть власть. Расшатывает Лигу, пытаясь доказать, что народ выбрал не ту кандидатуру. В общем, скрытая гражданская война…
— Если мы это всё знаем, то отчего не можем пресечь?
— Настоящих режиссёров не видно, а нам показывают лишь «кукол». Усталых, обидевшихся «кукол».
— А мы делаем всё, чтобы эти «куклы» ещё больше нас ненавидели.
— Возможно, — как-то уж очень примирительно ответил Исаев. — Добиться единства сословий тяжело… Ну да ладно, хватит на эту тему болтать. У меня сейчас встреча одна назначена… А ты вот что: завтра утречком приходи в Приказ. Я тебе кое-что…
Он не закончил и задумчиво посмотрел на меня. Я поднялся и вышел вон.
Настроения не было. Побродив немного по столице, к вечеру я вернулся в трактир, где меня уже ждала Зая. Она мила защебетала про то, как у неё прошёл день. И пока я ел, она крутилась вокруг, продолжая что-то болтать. Судя по её ласковому настроению, ночь обещала быть бурной.
— Ой, кстати, — вдруг остановилась Корчакова, — к тебе тут приходили… от этого…
Лицо Заи напряглось. Она никак не могла вспомнить.
— И что хотел? — спросил я.
— Что-то говорил про игру. Мол, просят… да, точно, он так и сказал, что тебя просят придти завтра поутру в эльфийскую резиденцию.
— Зачем? — снова спросил я, уже начиная догадываться.
— Не знаю… Он сказал было что-то про расследование… А потом осёкся и замолчал.
Замолчал и я. Зая нахмурилась и присела напротив.
— Этот взгляд мне не нравится, — спокойно заявила она.
— Взгляд, как взгляд, — буркнул я, а сам подумал: «Ну, наконец-то дело! А то аж завонялся!»
Опека со стороны Корчаковой явно была излишней, и ко всему прочему начинала раздражать.
Одно дело, когда меня Первосвет приволок сюда. Когда я не то, что шага, просто подняться не мог. Раны гноились… Как я себя тогда ненавидел за то, что оказался в таком положении. Легче, когда сам за кем-то ухаживаешь и досматриваешь. А то когда сам без сил…
— Может, тебе не стоит ходить к эльфам? — неуверенно спросила Корчакова.
Я не ответил.
— Ты ещё не полностью восстановил свои силы, — начала было отговаривать меня она. — Тебе…
— Я должен! Этого не изменить… Послушай, Зая, ты ведь понимала это и раньше, что я не домашний кот, объевшийся сметаны.
Корчакова наклонила голову и уставилась в пол. Лицо её стало пунцовым от волнения.
— Тот раз, когда ты ушёл по зову долга, чуть не стал для тебя последним, — тихо проговорила она. — Вот и мой тогда… ушёл по зову долга… и…
Она вздохнула и по её щеке медленно покатилась крупная слеза.
— Я могу тебе пообещать одно, — твердо сказал я, чувствуя, как начинаю колебаться, — что буду крайне осторожен.
Зая наклонила голову и ничего не ответила. Есть уже совсем не хотелось.
Я, конечно, не относил себя к тонкокожим натурам, но честно признаюсь, лучше бы Корчакова поорала на меня, а то эти слёзы-сопли в платочек…
Хотя, чего это я? С какой стати? Я свободный волк! И не стоит, Бор, этого забывать! В конце концов, ты ей не муж. А то, что она сама себе там понапридумывала, так это её заботы.
Я встал и направился к себе в комнату.
Раздевшись, я залез на кровать и попытался заснуть. За окном тихо подвывал ветер. Ветки пожелтевшей осунувшейся старой берёзы тихо постукивали в окошко.
Я закрыл глаза. Мысли, словно мышки в избе, тихо зашуршали своими мохнатыми лапками, стараясь не потревожить своего хозяина. И через какое-то время, я провалился в глубокий сон.
2
Встал я рано. Стараясь не потревожить Заю, я тихонечко слез и стал умываться.