Шрифт:
Достаточно напомнить, что возможен гипотипосис через обозначение (когда утверждают, что одно место отстоит от другого на двадцать километров), через подробное описание (когда говорят, что с правой стороны площади стоит собор, а с левой – древний дворец; но эта техника может достигать высот подробности и утонченности, как происходит в некоторых пассажах Роб-Грийе { 106} ), через перечисление (здесь можно вспомнить о перечне греческих войск под стенами Трои в «Илиаде» Гомера { 107} или о бесконечных перечнях предметов в кухне Леопольда Блума в предпоследней главе «Улисса» Джойса), через нагромождение событий или персонажей, создающих ви^Aдение пространства, где происходит действие (отличные примеры этого можно найти у Рабле).
106
Роб-Грийе (Robbe-Grillet), Ален (род. 1922). Франц. прозаик, автор нескольких романов – напр., «В лабиринте», 1959, рус. пер. 1983).
107
В «Илиаде» Гомера. Песнь IV. 220–421.
Здесь достаточно заметить, что эти техники не вызывают у переводчика особых затруднений. Напротив, проблема возникает, когда словесное описание, стремящееся вызвать некий зрительный образ, отсылает к прежнему опыту читателя. Иногда это прямая отсылка – например, когда в романе мы читаем: «…она обладала чистотой линий прерафаэлитской девы Берн-Джонса { 108} ». Честно говоря, это кажется мне ленью в описании. В других случаях читателя напрямую приглашают пережить опыт, к которому отсылает описание. Посмотрим, например, на одну из многих страниц «Плоскоземья» Эббота { 109} , где автор предлагает читателю представить себе, что значит жить и воспринимать наших ближних на поверхности с двумя измерениями, вполне Эвклидовой, где третье измерение не известно:
108
Берн-Джонс (Burn-Jones), Эдвард (1833–1898). Англ. художник, входивший в группу «прерафаэлитов».
109
Эббот (Abbot), Эдвин (1838–1926). Англ. педагог и писатель. В его книге «Плоскоземье» (Flatland) повествование ведется от лица Квадрата, желающего объяснить жителям трехмерного мира, каково приходится жителям мира двухмерного (здесь цитируется глава I).
Place a penny on the middle of one of your tables in Space; and leaning over it, look down upon it. It will appear a circle.
But now, drawing back to the edge of the table, gradually lower your eye (thus bringing yourself more and more into the condition of the inhabitants of Flatland), and you will find the penny becoming more and more oval to your view, and at last when you have placed your eye exactly on the edge of the table (so that you are, as it were, actually a Flatlander) the penny will then have ceased to appear oval at all, and will have become, so far as you can see, a straight line.
[Положите монетку на середину одного из ваших столов в Пространстве и, склонясь над ней, взгляните на нее. Она покажется кругом.
А теперь, припадая к краю стола, постепенно опускайте взгляд (тем самым все приближаясь и приближаясь к условиям жизни обитателей Плоскоземья), и вы увидите, что монетка становится все овальнее и овальнее. Наконец, когда вы подведете взгляд прямо к самому краю стола (так что вы будто бы и впрямь плоскоземец), монетка совсем перестанет казаться овальной, и вы увидите, что она стала прямой линией].
Иногда отсылка осуществляется тоньше, так что ее подлинный смысл даже может ускользнуть от переводчика. По этому поводу я упоминал (см.: Есо 2002) два стиха Блеза Сандрара из «Прозы о транссибирском экспрессе» { 110} (а речь идет о тексте, автор которого, повествуя о долгом путешествии, прибегает ко многим техникам, указанным мною выше: от перечисления до подробного описания). В одном месте Сандрар вспоминает:
110
Сандрар (Cendrars), Блез (1887–1961). Псевдоним Фредерика-Луи Созе (Sauser, франц. вариант), или же Фридриха-Людвига Заузера (нем. вариант). Франц. писатель и поэт. В поэме «Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне Французской» (Prose du transsib'erien et de la petite Jeanne de France, 1913) повествуется о путешествии поэта в Харбин через всю Россию.
Перевод Рино Кортиана гласит:
111
С жалкими жестами и скорбными взглядами семафоров под дождем… В рус. переводе М.П. Кудинова эта строка отсутствует:
Всех женщин, с которыми раньше встречался,
на горизонте я вижу:
Беллу, Агнессу, Катрин и ту, что в Италии
сына мне родила…
Это вдвойне досадно: во-первых, это место цитирует Якобо Бельбо в одном из своих файлов («Маятник Фуко», гл. 8); во-вторых, сравнение человека с семафором встречается у И.Ф. Анненского (1855–1909) в стихотв. «Тоска вокзала» из «Трилистника вагонного», входящего в сборник «Кипарисовый ларец» (1910):
И эмблема разлуки
В обманувшем свиданьи —
Кондуктор однорукий
У часов в ожиданьи…
Решение почти неизбежное, и ему, насколько я помню, последовали другие переводчики. Однако французские s'emaphors – не итальянские городские светофоры (semafori), которые по-французски называются feux rouges (букв. «красные огни»), а сигналы вдоль железной дороги; и тот, кто медленно ехал на поезде туманной ночью, сможет вспомнить эти фантастические формы, медленно исчезающие в моросящем дождике, почти растворяясь в нем, пока ты смотришь из окна на поля, погруженные во мрак, следуя тревожному ритму поезда (каденции кариоки, вспомнившейся Эудженио Монтале { 112} в стихотворении «Прощанье, тьма, свистки, кивки и кашель»).
112
Монтале (Montale), Эудженио (1896–1981). Итал. поэт и критик, лауреат Нобелевской премии по литературе (1975). Об упоминаемом здесь стихотв. см. с. 334–338.
Первая проблема такова: как сможет оценить эти стихи (пусть даже речь пойдет о французском читателе) тот, кто родился в эпоху скорых поездов с наглухо закрытыми окнами? Помнится, недавно, пытаясь объяснить студентам, как выглядит заброшенный город в пустыне, где мне удалось недавно побывать, я сказал, что он похож на Хиросиму в августе 1945 г.
Но я-то прекрасно помнил, как выглядела Хиросима после взрыва первой атомной бомбы, поскольку видел ее фотографии во всех газетах, и это остается одним из самых насыщенных эмоциями образов моего отрочества; однако тут же я осознал, что для двадцатилетних это сравнение далеко не столь очевидно. Как же читатель отзывается на гипотипосис, отсылающий к воспоминанию о том, чего он никогда не видел?