— Кто это был? — осторожно спросил солдат.

Лицо Кабала помрачнело.

— Беспросветная тупость мертвецов не перестаёт меня поражать. Вроде должен был уже

привыкнуть.

Он ударил руками по крышке стола. Лёгкий ветерок пошевелил пепел от сигары в пепельнице,

пепел от самокрутки не шелохнулся. Кабал быстро поднялся и нетерпеливыми шагами подошёл к

месту, где впервые заметил капрала. Встав спиной к солдату, он указал на пол слева от себя.

— Пятна крови, вон тянется след от длинной струи. В дальней стене, — он указал, — вмятина.

От пули. Её уже давно извлекли, но со знанием дела готов предположить, что это была закруглённая

пуля от револьвера, скорее всего, тридцать восьмого калибра. Я заметил, что ты правша, а значит, ты

в это время смотрел в окно. В помещении, ей-богу, смотреть не на что, так что вроде всё сходится.

— Нет, — прошептал солдат, — пожалуйста.

— Вот только не надо мне тут на жалость давить, — рявкнул Кабал через плечо. — Я полагал,

сержантам в увольнение не дают оружие. В окопах нашёл? Учитывая, что шла война, в погибших

офицерах, у кого можно спереть револьвер, недостатка не было.

— Не понимаю, о чём вы говорите. Вы сумасшедший, — сказал солдат, пытаясь успокоить

самого себя.

— Сумасшедший, значит? — Кабал выглянул в окно. — Ты сказал, что тебе дали увольнение.

Полагаю, по семейным обстоятельствам. Ты вернулся на заброшенную станцию, заставил их

остановить поезд, и зашёл сюда. — Кабал приставил указательный и средний пальцы к правому

виску. — Бах! И вышиб себе мозги.

Он обернулся. Солдат смотрел на него, съёжившись от ужаса.

Кабал показал на покрытый пятнами пол и спокойно сказал:

— Это ведь твоя кровь. А дырка в стене — от пули, которая застряла там после того, как

пробила тебе голову.

Он вернулся к столу и сел. Солдат, уткнувшись лицом в ладони, плакал навзрыд.

— Ты это и так прекрасно знал. Нужно было только смириться с этим, — сказал Кабал. — Дети

не твоей формы испугались, а призрака на заброшенной станции. И на путях они были в

безопасности, потому что линией уже много лет пользовались как запасным путём. Мне жаль, но ты

— потерянная душа. Вот и вся история.

Несколько секунд он наблюдал, как рыдания сотрясают плечи капрала.

— Тебя осталось лишь освободить.

— Капитан, капитан же пытался сказать, что случилось, — как маленький ребёнок плакал

солдат. — Он всё повторял, а я никак в толк не мог взять. Что-то я понял, да подумал, шутка типа. Я

смеялся, а он говорил, что они все умерли. Моя семья. Их больше нет. И Кэти тоже. И Кэти.

Он поднял покрасневшие от горя глаза на Кабала.

— Невеста моя. Мы со школы вместе. Собирались пожениться в новом году, когда война

кончится и меня демобилизуют.

— Знаю, знаю, — спокойно сказал Кабал.

"Все умерли одновременно, — подумал он. — Странно".

— Должно быть, ты её очень любил.

— Её... звали Кэти. Без неё мне не было жизни. Я просто... не мог жить дальше. Вы представить

себе не можете, каково это.

Кабал кашлянул.

— Возможно, ты удивишься. Хочешь уйти отсюда? — Солдат тупо уставился на Кабала. — Я

могу освободить тебя. У меня есть некоторый опыт в области жизни после смерти. Хочешь?

— Я всё время засыпаю. И каждый раз, когда просыпаюсь, помню только кричащее лицо во

сне. Мне кажется, я больше не выдержу.

— Заполнишь вот этот документ, и я помогу тебе выбраться отсюда.

Солдат изумлённо посмотрел на него.

— Документ? Для этого нужно документы заполнять?

— Это просто формальность. Подписи будет достаточно.

Он безрезультатно проверял внутренние карманы. Не сразу он вспомнил, что потратил

последний бланк, из тех, что взял с собой из коробки, ещё до отъезда из Солипсис Супермейр.

— У меня, похоже, ни одного нет. Не потерпишь минут десять, пока я схожу...

— Кэти будет там?

В глазах молодого человека было столько надежды, что Кабал вдруг почувствовал себя очень

старым. Он подумал о просторах в преддверии Ада и о толпах горемык, что пытаются справиться с

пресловутым вопросом тысяча двенадцать анкеты KEFU/56. "Вот уж воистину вечное мучение, —