— Нам придется заниматься отбраковкой, — печально ответил Джонни.

— Отбраковкой? — переспросил Дэниел. — То есть отстрелом?

— Совершенно верно. Мы с егерями будем их отстреливать.

— Как?! Всех? Я имею в виду, сегодня вы будете отстреливать всех пятьдесят?

— Да, собираемся отстрелять стадо полностью.

— А как же слонята и беременные слонихи? Неужели не пощадите даже их?

— Да, придется уничтожить даже их, — неохотно подтвердил Джонни.

— Ну а их-то зачем? Разве нельзя просто поймать — усыпить специальными стрелами, что ли, а затем отправить в другое место?

— Стоимость транспортировки такого огромного животного запредельна. Взрослый слон весит шесть тонн, средняя слониха — около четырех. Посмотрите, какая здесь местность. — Джонни махнул рукой в сторону низины — почти вертикально обрывающиеся склоны холмов, за ними — лес, а еще дальше — гранитные скалы. — Понадобились бы специальные грузовики, пришлось бы строить дороги, чтобы они смогли сюда проехать. Даже в лучшем случае — куда нам их везти? Я ведь уже упоминал, что в Зимбабве двадцать тысяч лишних слонов. Куда же девать еще и этих?

— Итак, смотритель, в отличие от Кении и Замбии, где слонов практически извели браконьеры и последствия непродуманной политики защитников окружающей среды, Зимбабве по иронии судьбы наказала сама себя. Вы слишком хорошо управляли Национальным парком. Слонам там жилось, видимо, слишком хорошо. А теперь вам же приходится уничтожать этих великолепных животных, устраивать бессмысленную, жестокую бойню. — Нет, доктор Армстронг, это не бессмысленная бойня. Мы переработаем их туши, кость, шкуры и мясо выгодно продадим. Деньги пойдут на природоохранные мероприятия, на борьбу с браконьерами, на сохранение нашего парка. Отстрел этих животных отнюдь не бессмысленный.

— И все-таки почему нужно обязательно убивать матерей и детенышей?

— К чему лукавить? — раскусил его Джонни. — Вы пользуетесь эмоциональным, тенденциозным языком, принятым в среде защитников животных — «матери», «детеныши». Давайте всех их называть слонами и не забывать, что взрослая слониха по тому, сколько она съедает и сколько занимает места, сравнима со слоном и что слонята быстро растут и вырастают во взрослых животных.

— Итак, вы считаете… — начал было Дэниел, но, несмотря на их договоренность, Джонни разозлился всерьез.

— Подождите, — оборвал он Дэниела. — Это еще не все. Мы должны уничтожить все стадо — все. О том, чтобы оставить кого-нибудь в живых, не может быть и речи. Стадо слонов представляет собой сложную семейную группу и в то же время высокоразвитую социальную структуру. Почти все слоны стада связаны кровным родством. Слон — животное разумное, видимо, самое разумное после приматов, во всяком случае, более разумное, чем кошка, собака или даже дельфин. Они знают… я имею в виду, они понимают, что… — Он запнулся и откашлялся. Его переполняли чувства; никогда еще он не казался Дэниелу таким прекрасным, как сейчас. — Самое страшное заключается в том, — продолжал Джонни хриплым голосом, — что, если во время отстрела кто-нибудь из них спасется, панический ужас охватит и другие стада в парке. В результате немедленно нарушится социальное поведение слонов.

— А не переоцениваете ли вы их способности, Нзоу? — тихо спросил Дэниел.

— Нет. Такое уже случалось. После войны в Национальном парке Уонки оказалось около десяти тысяч лишних слонов. В то время мы знали слишком мало о методах и последствиях крупных отбраковок. Наши первые, очень неуклюжие шаги привели к полному разрушению социальной структуры поголовья. Истребив взрослые особи, мы истребили источник опыта и наследственной мудрости. Мы нарушили их миграционные маршруты, иерархию и дисциплину внутри стада. Исчезли даже навыки выкармливания детенышей. Как будто понимая, что их сейчас уничтожат, взрослые слоны прикрыли собой беззащитных молодых самок. Подобно людям, самки слонов способны к воспроизводству не раньше чем в пятнадцати-шестнадцатилетнем возрасте. Из-за отстрела слоны подверглись ужасному стрессу и стали покрывать слоних, не достигших половой зрелости — десятилеток или одиннадцатилеток, в результате чего родилось множество низкорослых болезненных карликов. Нет, — решительно покачал головой Джонни, — мы должны накрыть все стадо — разом.

Почти с облегчением он посмотрел на небо; они одновременно услышали далекий комариный писк самолета из-под нависших кучевых облаков.

— Самолет-разведчик, — пояснил Джонни и взял микрофон рации.

— Доброе утро, «Сьерра-Майк». Вас видим. Вы южнее нас примерно на шесть километров. Даем желтый дымовой сигнал.

Джонни кивнул одному из егерей, и тот дернул за шнурок дымовой шашки. Густые клубы горящей серы поплыли над верхушками деревьев.

— «Парк», «парк», вас понял. Вижу дымовой сигнал. Наводите на цель. Прием.

Джонни слово «цель» не понравилось, он употребил другое слово, причем сделал на нем ударение.

— Вчера на закате стадо двигалось по направлению к реке. Это восемь километров на юго-восток. В стаде около пятидесяти слонов.

— Вас понял. Как только мы их обнаружим, я выйду на связь.

Заложив вираж, самолет ушел на восток. Эту старую одномоторную «Сесну» во время войны, наверно, использовали как самолет огневой поддержки, а может, в качестве штурмовика.

Через пятнадцать минут опять затрещала рация.