Шрифт:
– Ты живешь, и это уже преступление, Дженни, – возразил голос. – Даже если бы я хотел, то не смог бы тебя отпустить.
Дурнота подкатила к горлу, Дженни присела, оперлась о клетку. Пальцы ее рефлекторно принялись ощупывать замок. Хороший замок.
– Как ты себя чувствуешь, Дженни?
– Хороший вопрос для убийц!
Шорохи все ближе, они бродят вокруг, они присматриваются.
Дженни качнулась вправо на слабый звон и метнула нож – наугад, на слух! С глухим стуком он вошел в дерево.
Шорохи перетекали, шорохи близились.
– Мы не убийцы, – возразил голос. – Мы лекарство. А ты болезнь. Раковая клетка. Сбой в мировом организме, который может всех уничтожить.
– Оправдывайте себя, давайте! – Ей становилось все хуже, темнота затекала внутрь, располагалась как дома. Она нащупала в кармане коробочку. Жаба-светоед. Да, эта штука столько раз спасала ее, но Лас в клетке. Куда она без него?
– Ты их видишь, Лас?
– Я их чую! – отозвался Лас. – Зелье, которое они мне дали… его сила слабеет. Мы… Сзади!
Дженни мгновенно развернулась, выбросила нож, и на сей раз он вошел во что-то совсем иное, чем дерево. Ни крика, ни стона она не дождалась – только шорохи опилок. Запах крови, пропитывающей чью-то одежду.
Что это за чувство внутри? Страх? Или та странная болезнь, которая ее одолевает?
– Наши братья не чувствуют боли, таково наше искусство. Ты не сможешь нас уязвить.
– Я знаю, кто вы, – сказала Дженни. – Вы Лекари, вы душепийцы.
– А кто ты, Дженни Далфин? Знаешь ли?
– Дорога Снов… Я вижу их на Дороге! Их семеро, они очень близко!
– Умница!
Дженни вздохнула. Как же Арвет входил на Дорогу не засыпая, как он держал два образа мира в голове?
Виски заломило… Нет, она не сможет. Надо потянуть время… Что там за шум снаружи?
– Сами же сказали – я раковая клетка, – сказала Дженни. Если она всунет клинок, то сможет переломить ушко и выломать замок.
– Мы обязаны следовать ритуалу, – торжественно сказал голос. – Ты должна понять: мы не испытываем к тебе ненависти, сердца наши полны печали. Одна должна исчезнуть, чтобы весь мир жил дальше. Мы приносим эту жертву во имя мира…
Там точно шум, там чьи-то голоса и крики. Роджер, это точно он!
– Слышишь ли ты голоса мира, Дженни Далфин? – заторопился голос. – Взывает ли он к тебе?
– Какое вам дело?! – Замок поддавался, раскачивался, вот-вот и…
Приступ слабости подкосил ее, она осела у клетки, навалилась на нее всем телом. Ноги. Она не чувствует ног…
Полотнище шатра хлопнуло, узкий луч света шпагой пробил темноту, уперся в кресла первого ряда. В спинке стула сверкала серебряная стрела.
Слабого света ей хватило, чтобы увидеть их – закутанных в серые с черной искрой одежды, бесформенных, как клочья морского тумана, которые налетевший ветер выбрасывает на берег, одни лишь глаза блестят в глухих масках, в руках загнутые ножи из черного стекла.
– Исполним свой долг, братья!
Шатер содрогнулся. Дженни упала на спину, пальцами едва разомкнула коробочку с жабой-светоедом и сжала артефакт в ладони.
Лекари в замешательстве остановились.
– Братья, это всего лишь артефакт! – поторопил их главный. – Разве не видите, что на Дороге Снов она не движется? Она все еще здесь, прямо перед вами.
Он шагнул вперед, опустился на колени, провел рукой по темному воздуху.
– Я дарую тебе покой, – с нежностью сказал он, поднимая черный клинок.
Замок клетки вылетел, и десять килограммов ярости и бешенства впились лекарю в лицо.
Тот с мычанием опрокинулся на спину, силясь оторвать от себя Ласа. Полог шатра распахнулся, дневной свет хлынул внутрь, расцветил темные стены яркими красками.
Человек встал на пороге, наложил на тетиву стрелу:
– Отойдите от нее!
А по проходу уже мчался леопард, и глаза его дымились бешенством. Лекари заметались, как летучие мыши в пещере, миг – и они все утекли прочь, скрылись за кулисами.
Последний из Лекарей вывернулся, отбросил Ласа прочь, взмахнул клинком и зарылся лицом в опилки, когда леопард прыгнул ему на спину.
– Дженни! – Арвет вбежал на арену. Из пустоты выпало ее тело, она потянулась к нему, Арвет упал на колени, приподнял:
– Ты ранена? Джен, ты меня слышишь?
– Арви, ну что же ты так долго… – выдохнула Дженни. Ей стало вдруг легко-легко, слабость и дурнота исчезли, она как шарик, как выдох поднялась над землей и полетела далеко-далеко, в тишину и покой.