Он задает тысячу вопросов, уговаривает, наставляет, злится, одобряет, затем вновь подбадривает дружелюбным словом, уничтожает каким-нибудь наобум брошенным высказыванием, обнимает, целует и раздражает своим присутствием. Он бережлив. Иногда беспечен и резок, но с друзьями добр и щедр. Он забрасывает сотрудников идеями из своего бездонного запаса, его переполняют задумки, которые бурно требуют выхода, реализации, а не привычного окончания разговора – «спасибо, до свиданья».

Я часто вспоминаю Ингвара.

• Ингвар на рынке в Лозанне ищет продавца цветных открыток, который продает их на сорок сантимов дешевле, чем другие.

• Ингвар в лесу – ищет грибы, своим орлиным взором он единственный смог разглядеть маленькую лисичку.

• Ингвар на берегу заросшего тростником озера – сидит на веранде рыбачьей хижины за столом, на котором было выпотрошено много окуней и подписано множество контрактов. Подписание было скреплено рукопожатием и поднятием бокалов за успех.

• Ингвар среди менеджеров-стажеров в Эльмхульте – он нервничает и одновременно счастлив, как Аристотель со своими учениками и последователями, его верхняя губа испачкана жевательным табаком, перед ним чашка кофе, в его глазах будущее, его ноги не знают усталости.

• Ингвар в сауне – он спорит так энергично, что весь обливается потом, больше от эмоций, чем от жары.

• Ингвар в магазине ИКЕА в Обонне (или в любой другой точке мира) – он возбужден и раздражен. («Куда они подевали ценник?») Он неугомонен и счастлив. («Вы не могли бы сфотографировать меня с детьми на игровой площадке? Это должно быть вот так».)

• Ингвар обсуждает ассортимент изделий – ему семьдесят два года, а другим участникам дискуссии по тридцать два. Они планируют бестселлеры двадцать первого века, у него право вето, он как старый конь в стаде ретивых жеребят.

Его трудно охарактеризовать одним словом. Как и все творческие натуры, он объединяет в себе многое. Это мастер своего дела, истинное воплощение творческого начала, он одержим, не признает компромиссов, безжалостен, одержим и нетерпелив, он не может сказать: «Хватит, я свое дело сделал». Самое лучшее произведение искусства еще впереди, а вчерашний шедевр еще не закончен.

Его артистичность не имеет ничего общего с искусством в обычном смысле слова. Когда я спросил Ингвара, откуда у него такой художественный вкус, он резко ответил: «У меня нет вкуса. Я бы не смог обставить собственную комнату. Но, – добавляет он, – я знаю других, которые бы могли».

«Бог ты мой, – говорит он, – как бы мне хотелось быть таким же образованным человеком, как Маргарета. Она читает романы. Самое большее, что я могу сделать, это взять несколько каталогов и просмотреть их».

Он любит спорить. Он диссидент по отношению к себе. Его похвала не исключает резкой критики, его смех всегда соседствует со слезами. Критикуя, он всей душой болеет за общее дело.

Слезы у него так же близко, как чувство справедливости, как здравый смысл, как деловое чутье, как жалость к себе.

Когда Кампрад говорит о своих сыновьях, его глаза наполняются слезами. Он рассказывает, как один раз дал младшему пощечину за то, что тот капризничал за обедом, и как до сих пор страдает и ругает себя за свою несдержанность. (Матиас говорит, что не помнит такого.)

Его феномен как руководителя компании стал предметом многих исследований, книг и тысяч статей, включая великолепную диссертацию Мириам Залцер «Индивидуальность, не знающая границ», написанную в университете Линчёпинга и посвященную исследованию духа компании ИКЕА. Но мало кто пытался понять, где он черпал вдохновение, как родилась идея создания компании, как формировались новые идеи, изменялся стиль руководства и его роль как главы фирмы. Его стиль руководства – это двуликий Янус.

Он необыкновенно тверд, почти авторитарен, но при этом умеет слушать и обладает гибкостью, чувствителен, почти нежен. Он во главе и одновременно в тени, он капитан и одновременно матрос. Он бы предпочел не быть офицером, но раз уж так получилось, ему нравится военное братство, и он горд своими пехотинцами.

Он знает больше других, ему нравится находить таланты среди своих подчиненных, он никогда не устает проповедовать необходимость участия каждого в общем успехе и ответственности каждого за общие неудачи.

Мало кто знает о его слабости к сильным личностям, как некоторые говорят, к «сильным людям», однако это вполне очевидно, если посмотреть на его жизнь в ретроспективе. Он от всей души восхищается сильными людьми, начиная от ведущих промышленников и заканчивая значительными личностями в его собственной фирме: Бруно Винборгом в Сведвуде или Ёраном Петерсоном, заслуженным специалистом по закупкам. Но первыми и главными его идеалами были и остаются упрямая бабушка и авторитарный отец.

В этом лидере есть какая-то уступчивость, он в какой-то степени «ведомый». Однажды он написал мне: «В школе мне было нетрудно подчиняться».