Шрифт:
Смирьке не очень-то понравилось, что он будет один: вдруг да не дождется зверь охотника и выскочит на него, на Смирьку? Лучше бы позади Сысой Сысоича тихонько идти. Однако попроситься не решился.
Сысой Сысоич зарядил ружье. Разошлись.
Смирька прошел до середины стены леса и выбрал себе место, где ждать: стал у большой сосны, что наклонно росла у обрыва.
Все-таки не у самого леса… в случае чего.
Гончий вел себя смирно. Сел в снег и уставился на лес.
Схватка
Смирьке казалось, он простоял целый час, пока наконец услышал в глубине острова тонкий Зорькин лай.
И еще чуть не час прошел, пока раздался выстрел. Гончий так рванул поводок, что Смирька полетел в снег. Но поводка не выпустил.
«Готов! – подумал Смирька поднимаясь. – Идти, что ли, или тут ждать?»
Но Зорька опять залилась. И гончий вскинулся.
Смирька еле удерживал сильного пса.
Вдруг из лесу донесся крик:
– Го-го-гооо!.. кай!., баку!..
Смирька понял: «Пускай собаку!»
Он перехватил гончего за ошейник, замерзшими пальцами с трудом отцепил поводок. Пес ринулся в лес.
Стоя с пустым поводком в руках, Смирька соображал:
«Видно, одной Зорьке не справиться. Уходит зверь».
Тоненький лай Зорьки подвигался влево.
Вот там же тяжко, гулко забрехал гончий.
Теперь лай обеих собак слышался все с одного места.
«Опять посадили зверя на дерево, – сообразил Смирька. – Сейчас Сысой Сысоич еще выстрелит».
Тянулось время.
Вдруг лай стал злее, И громче.
Он приближается.
Смирька обернулся: за сосной такая круча, наверняка шею свернешь.
А лай все ближе и ближе.
Смирька поспешно стряхнул с ног лыжи и полез на отлогий ствол сосны. Долез до первого сука, уселся на нем; крепко охватил ствол руками и впился глазами в лес. Собаки лаяли уже совсем близко.
Из-за деревьев вывалилось что-то черное, ростом с овцу.
«Он!» – подумал Смирька и похолодел.
Черный скачками прыгал в глубоком снегу – прямо к сосне.
Смирька хотел крикнуть что есть мочи. Но горло перехватило.
С громким лаем вынесся из лесу гончий. За ним Зорька. Они быстро настигали зверя.
Но Черный был уже под сосной.
«Полезет – я долой спрыгну!» – успел только подумать Смирька.
Но Черный с разбегу свернулся в клубок – и полетел с обрыва.
Смирьке видно было, как его подбросило на одном выступе, потом на другом.
«Вдребезги!» – решил Смирька. Охватил ствол ногами и съехал на землю.
Зорька и гончий метались под сосной и злобно скулили: они боялись кинуться с кручи.
Потом разом повернули в одну сторону, побежали по краю обрыва туда, где был пологий спуск.
Смирька был уверен, что Черный разбился и лежит теперь под кручей. Взглянул вниз и глазам не поверил: Черный все так же, скачками, махал посередине реки.
Но и собаки уже опять настигали его.
Черный остановился. Упал на спину.
Гончий первый ринулся на него. Но с воем отскочил назад, свалился. Забарахтался в снегу с визгом.
Черный уже бежал дальше. Сзади осторожно наседала на него Зорька. Как только зверь оборачивался, она проворно отскакивала в сторону.
Черный неуклюже взобрался на небольшой обрыв того берега.
«Уйдет!» – подумал Смирька и, тут только вспомнив про Сысой Сысоича, заорал во весь голос:
– Сюда! Сюда!
– Чего орешь? – послышался сзади голос Сысой Сысоича. – Раньше-то что молчал?
Охотник свернул в сторону от сосны и побежал, ловко скользя лыжами по снегу, к спуску. Зорька лаяла за рекой. Смирька нацепил лыжи и тоже побежал к спуску.
Когда он взобрался на тот берег, в роще перед ним грохнул выстрел. И как бы в ответ ему раздался такой страшный рев, что Смирька стал на месте, как вкопанный.
Второй выстрел – и рев оборвался.
Теперь прикончил!
Смирька побежал в рощу.
Смерть страха
Черный неподвижно лежал в снегу. Сысой Сысоич удерживал за ошейник Зорьку: она рвалась вцепиться в зверя.
– Подержи-ка, – сказал Сысой Сысоич, когда Смирька подкатил к нему.
Смирька взял Зорьку, стал ее оглаживать, не спуская глаз с Черного.
Мертвый зверь был весь покрыт длинной жесткой шерстью. Своей лобастой башкой, толстыми лапами он напоминал медведя, но ростом был не больше полугодовалого медвежонка.