Шрифт:
Старик прижал к себе голову рыси и ласково погладил. Потом подошел к клетке и показал на нее Мурзуку.
– Иди, сынок, сюда!
Рысь весело вскочила на телегу и протиснулась в узкую дверцу клетки. Андреич захлопнул за ней дверцу и отвернулся.
– Берегите зверя, – тихо попросил он американца. – О, можете быть спокойны! – решительно заявил Джекобс. – Он будет нашим любимцем. Сами можете прийти посмотреть.
И он сказал Андреичу адрес зверинца.
Старик проводил телегу за ворота, еще раз простился с Мурзуком и, приказав ему лежать смирно, побрел в избу.
Дома Андреич бросил в огонь шкуру косули, сел перед печкой и горько задумался.
Глава шестая В тюрьме
Мурзук спокойно дремал в клетке. Хозяин велел ему лежать здесь. В этом не было ничего странного: Мурзук привык подолгу дожидаться Андреича там, где ему приказано. В конце концов хозяин приходил, и тогда Мурзук снова бежал куда вздумается.
Странно было только, что его куда-то везли незнакомые люди. Но и это не беспокоило Мурзука: разве не мог он в любую минуту толкнуть дверцу лапой, соскочить с телеги и убежать в лес?
До станции доехали скоро. Джекобс немилосердно гнал лошадей: он боялся, как бы зверь не наделал ему в дороге хлопот.
Первые признаки беспокойства Мурзук обнаружил, когда с грохотом подкатил поезд. Зверь вскочил на ноги и стал зорко вглядываться в толпу, обступившую клетку. Глаза его искали хозяина.
Хозяина не было.
Джекобс успел добыть разрешение на провоз зверя в багажном вагоне и с большими предосторожностями перенес клетку в поезд.
Поезд тронулся. Лязгнуло под полом железо, застучали колеса.
Тут Мурзук почуял, что дело неладно.
Он ударил лапой дверцу клетки.
Дверца не поддалась.
Мурзук стал бешено метаться из угла в угол, бил лапами направо и налево, грыз прутья клетки зубами.
Все напрасно. Кругом мерно позвякивало железо.
Внезапно Мурзук понял: он попал в ловушку.
Это сразу изменило его поведение. Зверь прижался к задней глухой стенке клетки и застыл.
Только глаза его горели в темноте вагона.
Через шестнадцать часов поезд пришел в город. Шум, грохот, крики не могли нарушить оцепенения зверя.
Американец нанял подводу и благополучно доставил рысь в зверинец.
Мурзука выпустили в новую, более просторную клетку. Он сейчас же попробовал, нельзя ли отсюда бежать.
Слепая ярость отчаяния удесятерила его силы. Но люди хорошо рассчитали прочность постройки: рысь не могла вырваться из тюрьмы.
И пока обезумевший зверь метался по клетке, хозяин зверинца любовался им, восхищался его силой, необычайной величиной и красотой.
Потом они пошли вместе с Джекобсом. В воротах сада оба приостановились. До них донесся долгий, жуткий крик рыси. Он начался с очень высокой ноты, перешел в дикий плач и рев и кончился низким глухим стоном.
– Оплакивает потерянную свободу! – улыбаясь, сказал хозяин и взял Джекобса под руку.
Оба спокойно зашагали к выходу.
Эти люди давно привыкли к бесконечно тоскливому крику диких зверей, обреченных на медленную смерть в неволе.
Весь день Мурзук неподвижно пролежал на толстом суке, вбитом в стену его клетки на высоте двух метров от пола.
Был понедельник, и сад был закрыт для публики.
Между клетками зверей ходили сторожа. Они убирали сад после большого воскресного гулянья, чистили клетки, кормили зверей.
Мурзуку в клетку просунули на длинной палке кусок конины.
Мурзук не двинулся: тоска убила в нем голод.
Кругом ревели, дрались и топтались в тесных клетках звери. Дальше, в местах, отгороженных частой проволочной сеткой, хлопали крыльями и кричали птицы.
Глава седьмая Ночью
С наступлением темноты сторожа ушли.
Мало-помалу угомонились звери и птицы.
Когда совсем стемнело, Мурзук поднялся.
Теперь человеческие глаза не следили за ним. Он знал это потому, что хорошо видел в темноте, и потому еще, что его уши ловили и понимали каждый шорох.
Приступ тупого отчаяния прошел. С новой силой проснулось желание бежать. С ним вместе проснулся голод.
Мясо все еще лежало на полу у самой решетки. Прежде чем приняться за него, Мурзук осторожно огляделся.
В соседней клетке слева были волки. Четверо из них спокойно спали, свернувшись как собаки. Пятый сидел, упершись передними лапами в землю. Глазами он равнодушно уставился прямо перед собой.
Мурзук видел, что волки не обращают на него внимания. Значит, можно схватить мясо и вскочить с ним на сук.