Вниз по течению лодки неслись быстро. Стремглав убегали назад скалы, берега, уже затянутые тонким ледком, тайга. Охотники подгребали еще для скорости широкими веслами – лопашнями.

Степан вспоминал знакомые места, – только теперь они мчались мимо него как во сне.

Кержаки не хотели даже остановиться полдничать.

«Им что? – сердито думал про себя Степан, сидя на корме и управляя лопашней. – У каждого по пятку соболей добыто». И он снова вспоминал вороного Аскыра и скрывшую его каменную россыпь.

– Поглядывай! – предостерег Рыжий, сидевший впереди.

Лодка заплясала на коротких волнах переката.

Степан, очнувшись, сделал разом слишком сильное движение. Лопашня выскочила из воды, он потерял опору и полетел грудью на дно лодки.

Быстрые удары волны посыпались в борта, корму и нос, лодка щепкой закружилась в водовороте. Рыжий со всей силой налег на лопашни.

– Имайся! – крикнул он.

Степан успел уже подняться на ноги. Он увидал, что лодку мчит прямо на каменистую косу кормой вперед. Дно затарахтело по дресве – мелким камешкам.

Степан спрыгнул в ледяную воду и, обеими руками схватившись за борт, не дал лодке разбиться о камни.

Кержаки заругались во все голоса.

Когда лодку вытащили на косу, оказалось, что дресвой распороло ей дно. Пришлось заделывать течь. Это заняло много времени. Артель тут на косе и заночевала.

А утром Степан с трудом узнал реку. Все ямы в ней забило мелким льдом – шугой. Лед вырос от берегов, оставив свободной только узкую полосу посредине.

– Теперь намнем горбяжку! – сердито сказал Ипат.

И правда, несмотря на сильный мороз, охотники попотели, пока им удалось оттащить лодку берегом до места, где можно было столкнуть ее в воду. Опять замелькали, убегая назад, скалы и камни, ледяные берега, темные стены тайги.

К вечеру на второй день артель благополучно добралась до своей деревни.

После двух месяцев в безлюдной тайге маленькая кержацкая деревушка показалась Степану бойким городом. Да и шум в ней стоял необычайный.

Началось с того, что к Ипату пришел уже поджидавший охотников скупщик. За ним в просторную Ипатову избу набилось полно народу. Скупщик приехал из города, и каждому хотелось его послушать.

Пришел и Степан. Хозяин объявил ему, что рассчитаются они с ним весною, когда кончится охота, а пока отдал ему на руки обоих соболей. Степан решил сейчас же продать их скупщику. Скупщик был мастер рассказывать. Человек бывалый. Упершись глазами в его бритое лицо, таежный люд слушал про чудеса больших городов. Скупщик врал, привирал и даже говорил правду. Только все у него шло гладко, – так что не знаешь, чему верить, чему нет. И будто люди по воздуху летают, и под водой ездят. И будто есть машина, что сама за тебя Богу молится.

А промежду прочим нынче мехов никто в городе не носит. Все на вате ходят, а уж на соболя и совсем спроса нет, дешевле собаки. А вот пороху и свинцу и вовсе не достать, – война, весь повыстреляли. Потому цена на них, как на золото, и то из-под полы. А покупает он шкурки больше для баловства, по привычке. Пусть лежат до времени. Вороного соболя еще, пожалуй, с рук спихнуть можно, с горем пополам.

Степан слушал его развесив уши.

«Я не я буду, – клялся он самому себе, если в зимовку же не добуду Аскыра. А там – в Москву».

К вечеру народ разошелся по домам. В Ипатовой избе остались только охотники и скупщик. Теперь кержакам пришла очередь туман наводить.

Говорил больше Ипат. Он жаловался, что соболя нынче мало стало, об ловился весь, хорошего так и совсем не осталось.

Скупщик то и дело гонял мальчонка к себе за водкой. Говорили, будто у скупщика с собой привезены целые тюки товара – мануфактуры, провианту охотничьего, крепкого вина.

Сидели, выпивали, говорили о том о сем, когда Ипат, словно нехотя, принес из потайного места самую плохую из шкурок.

Начался торг.

Десятки раз брали шкурку, отхлопывали, легонько растягивали ее, повертывали так и сяк, – расценивали доброту пышного меха.

Степан сидел и только глазами хлопал. Он никак не мог взять в толк, кто кого хитрее. Говорил Ипат, выходило – цены этой бусенькой шкурке нет. Скупщик начинал говорить, – тоже веришь, что и брать-то эту дешевку не стоит: провоза не оправдаешь.

Рюмка за рюмкой, слово за слово; притащили Рыжий с Рябым по шкурке. Осмелел и Степан, – тоже принес своего «хвоста».