Убийства произвели много шума; до меня дошли слухи, что Кенневик осадили репортеры, которые пытались распутать дело о богатой молодой паре, убитой с разницей в неделю. Брэда Даггета не нашли – и никогда не найдут. Если обнаружили пикап, в новости это не попало. Брэд убил Теда и Миранду, судмедэксперт подтвердит это. А он уже никогда не расскажет правду.

Я вспомнила, что отец сказал накануне – что он никому не хочет причинять зла. Может, мне тоже поставить перед собой такую цель? После убийства Чета я желала именно этого, как и после убийства Эрика в Лондоне. Теперь я чувствовала то же самое. Конечно, я не сожалела о том, что сделала. Миранда и Эрик причинили мне боль. Чет собирался использовать меня, а Брэд – хотя лично мне он ничего плохого не сделал – убил невиновного человека. Скорее всего, я совершила ошибку, когда впустила Теда Северсона в свою жизнь. За последние несколько недель я пошла на чудовищный риск, и мне повезло «выйти сухой из воды». Но теперь все кончено. Буду жить тихо и не позволю больше никому причинять мне боль. Жизнь превратится в выживание, скрашенное уверенностью – как в ту ночь на лугу, когда звезды омывали меня своим светом – в том, что я особенная, что я родилась с другой системой нравственных ценностей. Как дикое создание природы – ворона, лиса или сова – а не нормальное человеческое существо.

Я свернула с шоссе 2 и поехала через центр Винслоу к своему дому. В городском парке проходил пивной фестиваль «Октоберфест», играла полька, разливали пиво. Я опустила окно. В воздухе пахло сидром. Я подумала остановиться, но решила все же ехать домой. Осталось две мили. Подъезжая к дому, я заметила длинную белую машину – она бросалась в глаза на фоне голых деревьев. Меня охватила паника, и я чуть не проехала мимо, но в последний момент завернула к дому, успокаивая себя, что все обойдется.

Прислонившись к машине, стоял детектив, который приезжал несколько дней назад и задавал вопросы. Генри Кимбелл из бостонской полиции. Увидев меня, он выбросил сигарету, которую курил, и потушил ее ботинком. Я припарковалась и вышла из машины. Он подошел ко мне с загадочной улыбкой на лице.

В воскресенье, после обеда, я поехал в Винслоу, чтобы снова поговорить с Лили Кинтнер. Ее не оказалось дома, но день был свежий, бодрящий, не слишком прохладный, и я решил подождать. Она, видимо, завтракает в городе и скоро вернется. Я прислонился к машине, откуда открывался вид на пруд за домом, аккуратно скрутил сигарету – одну из двух, которые разрешал себе выкурить за день.

Брэда Даггета не нашли. У нас была только одна зацепка: из гаража в Кенневике сообщили, что у одной из машин поменяли номерной знак. Майк Комо, механик, заметил это только потому, что новый номер был слишком чистым по сравнению с самой машиной. Оказалось, что это номер с машины Даггета. Значит, Брэд Даггет достаточно умен, чтобы поменять номер, прежде чем бежать из Мэна. Новый номер объявили в розыск, но пока не обнаружили. Я уже сомневался, что его вообще найдут.

Я закурил, подставив лицо солнцу. Надо мной пролетела стая гусей. Только я докурил сигарету, как появилась «Хонда Аккорд» мисс Кинтнер. Я попытался угадать ее реакцию по выражению лица и прочитал в ее глазах не просто любопытство. Когда она припарковалась и вышла из машины, я подошел и снова представился.

– Я вас помню, – сказала она. – Мы виделись всего несколько дней назад.

Она достала из багажника спальный мешок, темно-синий в серый горошек, и я спросил, уезжала ли она.

– Ездила к родителям, в Коннектикут. Отец как раз вернулся из Лондона.

– Он поселится здесь?

– Планирует, по крайней мере. Чем могу помочь, детектив? Я слышала про Миранду. Ужасно.

– У меня еще несколько вопросов. Я надеялся, мы могли бы… посидеть и поговорить, как в прошлый раз.

– Хорошо. Дайте мне минутку. Можно посидеть на террасе, если хотите? Пока не очень холодно.

Я последовал за ней в дом, через гостиную и кухню на небольшую террасу, усыпанную листьями.

– Можете вытереть стулья? – спросила она, протягивая мне тряпку.

Я сделал так, как она просила, – смахнул с двух деревянных стульев ярко-желтые листья, по форме напоминавшие веер. Я сел, Лили вернулась минут через пять. На ней были те же джинсы, но она сняла пальто и осталась в белом кашемировом свитере с V-образным вырезом. Волосы она распустила, лицо сполоснула водой, макияжа не было.

– Итак, чем могу помочь?

Я уже решил, что перейду сразу к делу, так что спросил:

– Почему вы соврали мне?

Она не удивилась, медленно моргнула полупрозрачными ресницами.

– О чем?

– О вашей связи с Тедом Северсоном и о том, что вы ездили в Кенневик в воскресенье после убийства. Кажется, вы не говорили мне об этом?

– Могу объяснить, – начала она. – И извините, что соврала. Я переживала из-за отца. Когда вы приезжали в прошлый раз, я так перепугалась, что меня впутают в расследование убийства. Отец не перенес бы этого. Вот почему я притворилась, что не знаю Теда. Надеюсь, вы понимаете, я не стала бы врать, если бы наши отношения были хоть как-то связаны с убийством.

– Какие именно отношения связывали вас?

– Мы познакомились в лондонском аэропорту. Я даже не сразу узнала его, но мы разговорились и выяснили, что уже встречались – нас знакомила Миранда. Мы оба летели первым классом, и так получилось, что сидели рядом, и он рассказал, что жена изменяет ему с прорабом.

– Это важная информация, – сказал я. – Она пригодилась бы нам неделю назад.

– Знаю, знаю. Простите. Он не был уверен на сто процентов. Но подозревал. Я знала Миранду с колледжа и решила, что, скорее всего, он прав. В общем, мы разговорились. Он открылся мне, как это случается иногда в самолетах.