– «Дурака валять», – проворчал Фин и разом шарахнул в глотку стакан.

Хорошо зная Фина, Коннор и Бойл оставили его наедине с его мыслями.

Фин дождался, пока все собрались в кухне и расселись, но сам остался стоять.

– Я вам очень признателен, – торжественно начал он. Прозвучало почти как вступление к проповеди.

– Помолчи, черт бы тебя побрал, и сядь лучше поешь, – зычно выкликнул со своего места Бойл.

– Это ты помолчи! Я вам благодарен и имею право об этом сказать.

– Мы все поняли и приняли к сведению. Что еще? – обыденным тоном бросила Брэнна и положила ему жаркого. – На-ка вот… Умолкни, черт побери, и ешь!

Фин полоснул по ней взглядом и, махнув рукой, снял пробу с наваристого жаркого из говядины с перловкой, ощутил, как горячая еда проходит к закоченелому желудку и по животу растекается тепло…

– А что тут, кроме мяса-то? Перловка, картошка?.. Что-то еще… – легко переключился он.

Брэнна одобрительно усмехнулась.

– Вот так-то лучше.

– Очень вкусно! – Коннор подцепил себе добавки. – Объедение! Так что, Фин, у тебя есть еще одна причина помолчать. Работай челюстями. Полезнее для здоровья.

– Ну и прекрасно. – Фин протянул руку к хлебнице. – Тогда вы не услышите остального…

– А что – остальное? – встрепенулась Айона.

Фин с загадочным видом не спешил раскрыть рот. Потом лениво сказал:

– Что вы на меня вытаращились? Я умолк, как мне и было рекомендовано.

– А я тебе ничего такого не говорила, – сладко заулыбалась Мира. – И мне очень интересно, так что можешь рассказывать мне.

– Ладно. Раз тебе интересно. Исключительно для тебя. Так вот, Мира, – он потянул паузу, дожевывая кусок мяса, и ровным голосом доложил: – Скажу, что там на стенах были письмена. Старинные. Огамом [15] .

– Огамом? – живо уточнил Коннор. – Ты уверен?

Чувствуя, что еда возвращает ему силы, Фин в две секунды умял еще полтарелки.

– Мы с Мирой разговариваем.

– Да хватит тебе! – со смешком пробурчал Бойл и потянулся за хлебом. – Значит, огамом. И что же написано там огамом?

Фин смерил его долгим надменным взглядом. Вздохнул.

– Таланты мои бесчисленны, – он снова слегка попозировал, – но не простираются столь далеко, чтобы читать огам. Но сам факт надписей на стенах говорит о том, что в пещере кто-то бывал задолго до Кэвона. Надписи высоко, с магическими знаками – так что пещерой пользовались в темных целях.

– Есть места, которые служат средоточием тьмы. Или света, – заметила Брэнна.

– Там я чувствовал только тьму. Это будто… его источник. Тени там движутся как живые. И на алтаре, когда я подошел близко, я увидел рядом с кубком кости на блюде. Еще там были три черных свечи. И книга в кожаном переплете. А на переплете тиснение – вот этот знак. – Он коснулся своего плеча, совсем уже не рисуясь. – Этот самый знак.

– Значит, этот знак появился задолго до того, как Тейган камнем ранила Кэвона и оставила ему шрам. И до того, как его прокляла Сорка. – Айона взглянула на всех вопросительно. – На нем знак его демона? Или подтверждение его собственных заслуг перед силами зла? Прости, – поспешила добавить она, повернувшись к Фину.

– Ничего страшного. – Фин снова взялся за ложку. – Рядом с книгой лежал колокольчик, опять-таки серебряный, с рукояткой в виде вставшего на задние лапы волка.

– Колокольчик, книга, свечи, кости и кровь. Изображение знака Кэвона и изображение волка. – Брэнна задумалась. – Значит, у него уже тогда были эти предметы. Символизирующие то, чем он стал. Старые они?

– Очень старые, за исключением свечей. А свечи… Они были сварены из человечьего жира, смешанного с кровью.

– Фу, гадость какая! – поморщилась Мира.

– Его инструменты, – рассуждала Брэнна, – по-видимому, передавались от отца к сыну. Или от матери к сыну или дочке. Так они перешли к нему и стали служить интересам тьмы. Хотя мы не знаем, возможно, и его родитель этим баловался… Как не знаем и того, почему он выбрал себе именно эту пещеру.

– А может, он был там каким-нибудь стражником, – предположила Мира. – Кем-то, кто был наделен властью и охранял демона – или как его там… держал его взаперти….

– Логично, – согласилась с ней Брэнна. – Неважно, был Кэвон порождением света или же тьмы, а может, чего-то промежуточного. Мы знаем, что выбор он сделал сам.

– Есть еще кое-что, – сказал Фин. – В пещере стоит восковая фигура женщины, руки и ноги связаны черной материей, в коленопреклоненной позе – как будто молится.

– Сорка. – Брэнна покачала головой. – Его одержимость ею началась очень давно. Но ему так и не удалось ни связать ее, ни поставить на колени.

– Почти восемьсот лет – немалый срок для одержимости. Как и для смертельной обиды, – заметила Айона. – Как видим, это его безумие началось много веков назад.