— Он мой, Анита Блейк, мой!

— НЕТ! — Я увидела вампира, его тело было укутано темной тканью и находился он где-то наподобие пещеры или в помещении со стенами из голого камня. Он повернул голову, она была изможденной, практически череп, обтянутый кожей, но глаза — глаза были живыми, святящиеся огнем столь темным, как сама ночь.

— Да, нектомантка, Мать Всего Сущего вдохнула в меня свою силу, когда ты ее высасывала. Она пыталась скрыться в моем теле, но ты бы не отпустила ее; поэтому у меня есть ее силы, но я свободен от ее контроля. Она контролировала всех вампиров не удовольствия ради. Некоторых она контролировала для того, чтобы они все не разрушили.

— Тебе не разрушить все.

— Я способен уничтожить всех людей, нашими с ней объединенными силами. Я не привязан к этому телу и могу перескакивать в другие. Мать брала меня с собой, когда пыталась овладеть тобой, Жан-Клодом и остальными вашими людьми, но теперь мне не нужна посторонняя помощь чтобы овладевать чужими телами.

— Кто ты?

— Не узнаешь меняя, Анита? Ты и твои любовники уже испробовали на себе мои силы. Однажды ты посчитала меня мертвым, но в горах вы с полицией накормили меня, а потом еще раз — в больнице; с каждой новой смертью я кормлюсь и становлюсь сильнее.

— Ты не Любовник Смерти, не можешь им быть.

— Почему же?

— Твоя сила ощущается совсем по другому.

— Я возродился, когда ты убила нашу Мать; она наполнила меня своей темнотой и я чувствовал как и ты тоже наполнилась ею. Мы — все, что от нее осталось, Анита Блейк, ты и я.

Я смотрела в глаза Генри и видела тело, настолько разрушенное временем, что если бы он не открывал глаза и не двигался, я бы приняла его за труп, за очень старый труп.

— Ты был в подвале. Просто вселился в одного из зомби для облегчения передвижения при свете дня. Как ты смог во время увести тело и не сгореть?

— Я создатель своей линии; ты знаешь, что гниющие вампиры не сгорают под солнцем. Плотоядные быстрые и сильные; я отправил тело в безопасное место и укрылся в лесу, пока вы уничтожали плоды моей тяжелой работы.

— Очевидно, ты унаследовал часть некромантии Марми Нуар, которой нет у меня, но у меня есть кое-что, чего нет у тебя.

— Ложь.

— Ты можешь брать только тех зомби, которых сам поднял из мертвых. Признаю, впечатляет, что им не нужно было сначала потомиться в могиле порядка трех дней на то, чтобы отошла душа и ты смог их поднять. Флаг тебе в руки.

— Мои вампиры могущественнее твоего Мастера.

— Потому что ты живешь в них и каким-то образом делишься с ними крупицей своих способностей, но ты селишься только в салаг; почему? Не так давно ты пытался вселиться в старых вампиров своей линии крови; что-то из сил Матери удержало тебя.

— У меня нет ограничений, Анита, сегодня я докажу тебе это.

— Использовать для этого Генри у тебя не получится.

— И как же ты меня остановишь? — Лицо было Генри, но выражение насмешливого высокомерия принадлежало не ему; будто незнакомец использующий лицо другого человека.

— Вот так. — Я призвала ardeur и взмолилась, оказаться способной использовать его как мягкий скальпель, чтобы отсечь все ненужное и сохранить необходимое. Я хотела освободить Генри, а не сделать его своим рабом. Мой крест разгорался все ярче и ярче, пока я склонялась все ниже, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на его губах. И через поцелуй я протолкнула свою силу в него. Любовник Смерти ударил в ответ, и если бы все происходило ночью, у него мог бы быть шанс на победу, но на улице стоял ясный день и я была созданием света, я убила Отца Дня и получила его силу, став Королевой Тигров, а от Матери Всея Тьмы я получила способность разрывать неразрывные узы между животными зова и Мастерами Вампиров, между вампирами и их клятводержателями — Мастерами Города, и между человеком-слугой и вампиром-мастером. Это был ее дар и она не единожды пыталась его применить на мне, а любая использованная против меня вампирская способность, имеет вероятность стать моей навсегда. Я была созданным вампирами оружием, идеальным оружием мщения, сотворенным Матерью Всея Тьмы, самой Воплощенной Ночью, просто регулярно направленными в меня ударами своей чудовищной силы.

В комнате светились все святые предметы, и чисто физически я была ослеплена и не видела ничего кроме белого света. Но часть моего зрения, что находилось в трансе, отразило как свет проследовал по связи за вампиром и подожгло его как фитиль. Я попыталась направить этот свет прямо на вампира, но он обратил на меня свои глаза цвета ночи и прошептал у меня в голове:

«Ты забрала моего слугу, но до меня тебе не добраться. И теперь, когда ты знаешь, что я жив, я должен уничтожить тебя, Анита Блейк».

Я отправила ему мысль и услышала как она проявилась рядом с ним:

«Еще посмотрим кто кого, Любовник Смерти».

А потом он исчез, пещера или что бы там ни было, исчезла с поля моего внутреннего зрения. Я вернулась в себя, сидя верхом на груди Генри, сияние святых предметов угасло, превратив их в обычный металл, и прервала поцелуй.

Я смотрела в глаза Генри с расстояния в пару дюймов; зрачки были слишком расширены, губы приоткрыты, пульс бился в горле, как пойманная в ловушку птица. На секунду на меня накатила жажда крови и его пульс показался мне леденцом, который можно лизать до тех пор, пока во рту не разольется сочная начинка, но я столько сил вложила пытаясь его спасти, чтобы сейчас навредить. В этой игре я уже не была новичком и не стала касаться его шеи. Я сдвинулась, чтобы уж слишком явно не сидеть на нем. Трудно поддерживать серьезный разговор с человеком, пока ты на нем верхом.