О квартире не знал никто, даже жена. Покупку квартиры на имя ее дяди оформлял знакомый юрист по доверенности. А дядя, старый зэк, умел держать рот за зубами. Потайной вход в квартиру «чекисты» обнаружат не скоро. Скорее всего, решат, что он ускользнул через окно и ушел дворами. Будут искать в городе. И пусть ищут. Им ни за что не догадаться о том, где он совсем скоро окажется. А когда проведут тщательный обыск в кабинете и, возможно, найдут потайной вход, это уже не будет иметь никакого значения.

Он переоделся в специальный прорезиненный комбинезон с капюшоном, закрывавший тело до подбородка, обулся в резиновые полусапоги на ребристой подошве. В сумку, в отдельном пакете, положил футболку, джинсовый костюм и кроссовки. На пояс нацепил нож в ножнах. В боковой карман сумки, после некоторого раздумья, положил двадцатизарядный «стечкин» с глушителем. И спустился вниз, к канализационному люку.

Август 2016 г. Пятница

Новосибирская область, хутор Лукича

Лукич расстелил топографическую карту Новосибирской области и ткнул пальцем:

– Мы находимся вот здесь.

Они столпились вокруг стола в гостиной. Даже Закир подошел и с любопытством уставился на карту.

– Здесь, с севера от Тальменки – Зона. Граница намечена красным карандашом. Вот здесь она пересекает Бердский залив. Дальше в залив соваться нельзя – верная смерть.

– Почему? – спросил Стеблов.

Лукич покосился на него, потом перевел взгляд на Нагаева.

– Михалыч у нас, – пояснил тот, – скажем так, новенький. Еще не совсем в теме.

– Понятно. – Лукич хмыкнул. – Объясняю – потому что это водная поверхность. А в Зоне вода, особенно в водоемах, а не в луже после дождя, это черте что, но только не вода. Мы такую воду «тухлятиной» называем, потому что она частенько погано пахнет: серой, аммиаком. Но не всегда. Теоретически даже можно выпить, если шибко приспичило. Ну с похмелюги, например. – Он снова хмыкнул. – Но за последствия никто не ручается. Возможно, сразу и не сдохнешь, если на «солянку» не нарвешься, а через сутки кровавым поносом изойдешь. Или через неделю рак желудка образуется. Короче, как кому повезет.

– А что такое «солянка»?

– Соляная кислота. Бывает такая водичка, что эффект примерно такой же, как от соляной кислоты. Только в сотни раз сильнее. Сунешь руку, чтобы грязь смыть, и нет руки – растворилась. Понял?

– Понял, – слегка побледнев, отозвался Михаил.

– Вот и хорошо. Вот и в заливе такая же вода с сюрпризом – ну там, где уже территория Зоны. Иногда по ней можно проплыть – такие случаи бывали. Но может и лодку расплавить, как пластилин. Вместе с людьми, естественно. Или водоворот образуется такой, что пароход среднего размера враз засосет. А еще бывает – течение непонятное подхватит и тащит непонятно куда. Кто-то – возвращался, но большинство – с концами. Один катер как-то пропал в районе Морозово, а нашли потом на берегу Обского моря. Весь изжеванный, как будто по нему танк проехал. И без людей, естественно.

Но нам ведь выше в залив и не надо. Верно, Равиль?

– Да, – сказал Нагаев. – Нам бы поближе к Сельской. Ориентир – водонапорная башня.

– Я так и понял. – Палец Лукича скользнул по карте. – Вот она, станция Сельская. Водонапорная башня ближе к юго-восточной окраине. Смотрим сюда. Вот здесь залив вдается в сушу полукругом и образует что-то вроде бухты. От берега бухты до вашей башни по прямой километров пять.

– Это нам пять километров надо топать до места? – с унынием спросил Стеблов.

– Не до места, а до основного ориентира. Это называется – привязка на местности, – сухо заметил Нагаев. – И пять – это только по прямой. А на Территории по прямой никогда не ходят.

Михаил присвистнул.

– А нельзя где-нибудь поближе высадиться? Ну чтобы срезать побольше?

– Нельзя, – буркнул Нагаев. Уже мягче добавил: – Тут береговая линия такая, что ближе никак не подплывешь. Кроме того, нужно учитывать условия маршрута по суше.

– А-а… – начал было Стеблов, но Колян крепко уцепил его за локоть и оттащил к окну.

Там прошипел, наклонившись к самому уху:

– У Нагаева карта, понял? Он знает, куда и когда идти. Но при Лукиче в излишние подробности маршрута лучше не вдаваться. Ферштейн?

– Яволь, – отозвался Михаил.

– Я продолжу, – сказал Лукич. – Видите, от устья Тальменки, где мы сейчас находимся, до нашей условной точки на берегу всего ничего. Фактически по прямой пересекаем залив вот к этому мыску, а дальше идем вдоль берега до бухты и выбираем место для высадки. Путь несложный, если не считать патрулей. Но места все равно гнилые. Тут не разберешь – частично граница Зоны идет по берегу, частично по воде. Можно запросто вляпаться в «тухлятину». Особенно в темное время или рано утром, когда туман по берегу. Но мы именно в это время и пойдем.