Лиам невесело улыбнулся. После всего пережитого он верил в себя куда меньше, чем Дункан, и все же был ему благодарен.

– Дункан, ты настоящий друг.

– Да я всю жизнь всем твержу, что я настоящий друг, а никто не верит!

– Ладно, – сказал Лиам. – Оставайся здесь, следи за дверью. А я погляжу, что там за углом.

Он двинулся через весь зал туда, где видел карту в последний раз. Нагнулся, пошарил в темном углу. И почти сразу же нашел карту – она так и лежала на каменном полу.

– Ох, не к добру, – пробормотал он. – Слишком гладко все складывается. – Лиам схватил карту и поспешно свернул ее. – Вот-вот будет беда. Прямо чувствую. Дункан! – крикнул он. – Пошли отсюда!

Он обернулся, посмотрел в сторону входа, и Дункана там не было.

Когда Лиам сказал «Следи за дверью», Дункан не понял, что он имел в виду именно вход. Дверей-то в зале было полным-полно. Вот Дункан, поразмыслив секунду, и заключил, что за большими дверями, наверное, особенно следить не нужно: такие вряд ли упустишь. А вот двери поменьше, поскромнее – это совсем другой вопрос, за ними глаз да глаз нужен.

Дункан прокрался вдоль стены до первой двери. Медленно открыл ее, сунул голову внутрь – и не увидел ничего, кроме ночного горшка, отчего, конечно, захихикал. Закрыл дверь и двинулся к следующей. За этой дверью он обнаружил комнатушку, где вдоль стен стояли метлы. Дункан задумался, не полетать ли, но очень уж не хотелось занозить себе ляжки, так что он отказался от этой мысли. За третьей дверью тянулся длинный коридор, залитый факельным светом. Дункан уже хотел было закрыть ее, но услышал за поворотом чьи-то шаги. Если это колдунья, надо предупредить Лиама. А вдруг не колдунья?

Дункан на цыпочках двинулся по коридору, свернул за поворот – и, к собственному ужасу, обнаружил, что стоит лицом к лицу с темноволосой девушкой в панталонах интересного покроя. Элла удивилась не меньше. Они отскочили друг от друга и приняли защитную позу: Элла – боевую стойку в полуприседе, Дункан – поджав одну ногу и закрыв руками лицо.

– Ты кто? – спросили они хором.

– Оп-па! Извини. Ты первая. – Дункан был неизменно вежлив с дамами, даже если в чем-то их подозревал.

– Ты что, здешний стражник? – спросила Элла. И грозно выпятила подбородок. Было ясно, что она готова к бою.

– Какой стражник?

– Колдуньин.

– Нет. А ты?

– Нет, конечно. Если бы я была из стражников, зачем мне было бы спрашивать тебя, не стражник ли ты?

– Наверное, чтобы меня обмануть.

– В общем, я не стражник.

– Я тоже.

– Может, ты разбойник? Судя по одежде.

– Ой, нет, этот наряд мне дали у «Коренастого кабанчика».

– Кто такой коренастый кабанчик?

– «Коренастый кабанчик» – это не кто, а что.

– Тогда что это такое?

– Заведение, где подают ужасный лимонад.

– Ты мне голову морочишь!

– Нет, не морочу. Классные панталоны.

– Не отвлекай меня. Скажи, кто ты такой.

– Дункан. Рад познакомиться.

– Взаимно. Что ты здесь делаешь?

– Пришел за картой.

– Это я за ней пришла! – ахнула Элла.

– Я ее тебе не отдам! – предупредил Дункан.

Элла схватила Дункана за грудки:

– Отдавай карту!

– Да нет у меня никакой карты! – пропищал Дункан. – Она потерялась!

Элла несколько ослабила хватку:

– Карта мне очень нужна. Я ради нее вернулась сюда, рискуя жизнью.

– Мы тоже.

– Правда? Постой. «Мы» – это кто?

– Мы с Лиамом, Густавом и Фредериком.

– С Фредериком?! – Услышав это имя, потрясенная Элла отпустила Дункана и отпрянула. Она-то уже начала думать, что появления Фредерика у башни Рапунцель – это какая-то наведенная колдуньей галлюцинация. – Фредерик из Гармонии? Он здесь?!

– Ты знаешь Фредерика?

– Мы собирались пожениться.

– Так ты Элла? – в восторге заверещал Дункан. – А я думал, ты бревно!

– Чего?!

– Просто фантастика! – проговорил Дункан. – Идем скорее! – Он схватил Эллу за руку и потащил обратно в главный зал.

– Дункан! Прямо гора с плеч, – сказал Лиам, когда его друг вынырнул из-за двери.

– Смотри, кого я нашел! – закричал Дункан. – Это Элла!

– Элла? Что? Она здесь?

Элла вылетела из коридора вслед за Дунканом и с ходу поразила Лиама в самое сердце. Волосы у Эллы были растрепаны, платье – грязное и разодранное, но для Лиама она сияла красотой и прелестью. Особенно его потрясли ее глаза. Взгляд у Эллы был лихой и бесшабашный – и прежде Лиам видел такой только в одном месте: в зеркале, когда в него смотрелся.