Сапиро Евгений Саулович
Шрифт:
Именно в этот день Государственная дума утвердила председателем правительства Е. Примакова, которому пока было не до госкомиссии.
Дальнейшие события на Северном Кавказе уже принадлежат истории: год вялотекущих отношений федерального центра с Чечней в условиях усиления в ней криминального безвластия; вторжение Басаева в Дагестан 7 августа 1999 года; осуждение (по крайней мере, на словах) этой акции Масхадовым; вторая чеченская война.
Что, на мой взгляд, принципиально отличало первую и вторую чеченскую кампанию?
В первой – противоборствующими сторонами были довольно монолитная Чечня и Россия. Во второй – российское командование широко использовало тактику переговоров с местными старейшинами и полевыми командирами. От первых добивались ухода чеченских отрядов из населенных пунктов, угрожая, в противном случае, массированными авиационными и артиллерийскими ударами. Вторым предлагали перейти на сторону России и совместно бороться с ваххабитами. Такая тактика дала результат. Параллельно шла работа с противниками Басаева и Хаттаба. В частности, с Ахмадом Кадыровым, который после вторжения Басаева и Хаттаба в Дагестан потребовал от Масхадова объявить их вне закона.
Постепенно конфликт приобрел внутричеченский характер. Преемник и сын А. Кадырова – Рамзан добился полного контроля над ситуацией. Характер этого контроля своеобразен, но то, что войны в Чечне сегодня нет и то, что «Терек» принимает на своем поле команды премьер-лиги – это факт.
Для первой чеченской кампании можно применить только одно название: «война». Для второй – «война» и «политика». В стратегическом плане именно последняя составляющая обеспечила успех. Критики второй чеченской кампании об этом часто забывают. А следовало бы. Так же, как следовало бы отдать должное людям, решившим задачу огромной сложности, – реализовавшим эту политику.
В это время я был уже в стороне от этого процесса и могу лишь догадываться о конкретных его «архитекторах». Поэтому от упоминания фамилий воздержусь.
Еще один не простой вопрос: можно ли было избежать войны, ограничиться политикой и экономикой? Даже в условиях единого центра принятия решений в Чечне, с учетом слабости позиций А. Масхадова, я оцениваю эту вероятность процентов в 15–20. Это не много, но и не ноль.
В качестве послесловия к «чеченской» теме (с пометкой «сугубо личное»). В марте 2005 года СМИ передали «об уничтожении лидера сепаратистов и террориста Масхадова». Вспомнилась встреча в «Ассе», запутавшийся в дебрях политики полковник Советской Армии, вне сомнений, желающий добра своему народу… И я поймал себя на том, что мне жаль этого человека.
Завершилось формирование нового правительства Е. Примакова. Новыми министрами по национальной и региональной политике были назначены соответственно Р. Абдулатипов и В. Кирпичников. Мне было предложено возглавить ликвидационную комиссию, обеспечивающую плавную передачу полномочий новым министрам, кадровое администрирование, раздел имущества. Месяца три в знаменитом здании Миннаца в Трубниковском переулке, дом 19, одновременно квартировали три министра. Первое время, пока у моих коллег не было даже печати, Валерий Кирпичников, по аналогии с гаремом, шутя называл меня «старшим министром». Курировал наш «треугольник» первый вице-премьер Вадим Густов.
Новые обязанности были «не пыльными», и впервые за последние годы я смог отоспаться. Процедура передачи дел в разные руки располагала к аналитике. Если сравнивать себя с паровозом, то наступала пора уходить в отстойный тупик государственной службы. Стравливая пар, мой паровоз дал последний гудок.
28.09.1998
Президенту Российской Федерации
Ельцину Б. Н.
Уважаемый Борис Николаевич!
Прежде всего разрешите выразить Вам свою признательность за то, что пять месяцев назад доверили мне, практически «нераскрученному» политику, быть членом Правительства.
Именно эти два чувства: признательности и ответственности за порученное дело – являются причиной этого обращения.
В подписанном Вами Указе о структуре Правительства России предусмотрено упразднить Министерство региональной и национальной политики и образовать два новых: региональной политики и национальной политики.
Убежден, что для России суперприоритетным объектом государственного управления является процесс сохранения и укрепления федерации. Неотъемлемыми элементами этого системного процесса являются:
– структуризация субъектов Федерации, разграничение прав и ответственности между ними и федеральным центром;
– национальные отношения;
– дифференцированная региональная политики федерального центра (в том числе в отношении Северного Кавказа, районов Крайнего Севера, Калининградского анклава, Дальнего Востока, экономически депрессивных территорий и т. п.);
– муниципальная политика.
Подавляющее большинство перечисленных объектов управления неразрывно связаны друг с другом. Это десятки стальных нитей, которые должны быть скручены в единый канат. Новая структура Правительства предусматривает расплести этот канат на два троса. Каждый из них будет тащить свой тягач – министр.
Из моей беседы с В. Густовым, из его высказываний в СМИ создается впечатление, что даже он имеет весьма туманное впечатление о том, по какому принципу следует «расплетать» канат, в какую сторону «тянуть». На мой вопрос, какой является проблема Северного Кавказа: национальной или региональной, – он без тени сомнения ответил: национальной. Хотя на 70 процентов она социально-экономическая с примесью интернационального криминала.
Предназначенный к упразднению Минрегионнац России по своей структуре, подбору специалистов был ориентирован на решение всего комплекса федеративных отношений. Именно в рамках такой правительственной структуры существующие проблемы могут решаться наиболее эффективно. Следует только усилить политические полномочия Министерства и форсировать недопустимо затянувшееся создание Госкомиссии по Северному Кавказу и Правительственной комиссии по делам соотечественников.
Считаю, что новая структура:
– является ошибочной по функциональному назначению, т. е. заведомо малоэффективной;
– обрекает новые ведомства на крайне ограниченную дееспособность, как минимум, на два месяца (в связи с переформированием);
– увеличивает расходы на содержание центрального аппарата.
Уважаемый Борис Николаевич!
Понимаю, что на фоне громких отставок В. Рыжкова и А. Шохина [32] еще один пересмотр ранее принятого решения не прибавит Вам политического капитала. Тем не менее прошу пересмотреть Указ о структуре Правительства в части ведомств, относящихся к блоку региональной, национальной политики, федеративных отношений. Прошу не увязывать это обращение с конкретными кандидатурами на должности членов Правительства.
С наилучшими пожеланиями,
и. о. Министра
Е. Сапиро.32
Оба они были назначены вице-премьерами правительства, но отказались принять назначение.
Вряд ли Сергей Степашин, формируя свой правительственный кабинет в мае 1999 года, учел мои аргументы, снова объединяя «мои» министерства под названием «по делам федерации и национальностей РФ». Не тешу себя мыслью, что через три месяца по той же причине аналогично поступил Владимир Путин, включив в структуру своего правительства министерство «по делам федерации, национальной и миграционной политики».
Бог с ним, с авторством. Главное – практически, все что предлагалось мною в заключительном письме Б. Ельцину, было реализовано менее чем через год.
С профессиональной точки зрения – пустячок, но приятно.
«Александр Хауз» – кайф
«Александр Хауз» – красивое офисное здание, расположенное на берегу Водоотводного канала в Москве, в самом начале улицы под названием Якиманка. В этом здании примерно около полугода мне довелось «наслаждаться успокоением». Именно такое толкование слова «кайф» я обнаружил в одном из словарей.
Как и положено, кайф появился не сразу.
Весной 1999 года, выйдя в отставку, я все же соблазнился предложением Андрея Кузяева побороться за мандат депутата Государственной думы. К этому времени политиком я был тертым и битым, понимал, что шансов на победу мало, но идея «если не догоню, то хоть согреюсь» одержала верх.