Шрифт:
И ещё одну тревожащую его мысль высказывал Шебаршин: председатель КГБ всё чаще проявлял непонятное раздражение, когда разговаривал с ним. Иногда между ними вспыхивали телефонные перепалки по пустякам. При этом Шебаршин подчёркивает: «Крючков никогда не допускает грубости, однако резкость его тона мимо меня не проходит. Вполне возможно, что меня заносит, я слишком свыкся с ролью начальника разведки, слишком явно начал отстаивать её самостоятельность и автономность. Может быть…»
…Мы и не заметили, как отвлеклись от рассказа об одном рабочем дне нашего героя. Напомним, что оставили мы Шебаршина в его кабинете, где он проводил совещание по проблемам, поднятым накануне председателем КГБ В. А. Крючковым. Впрочем, многие из вопросов, обсуждавшихся тогда начальником ПГУ с коллегами, мы как раз и затронули в этой главе.
Обратим внимание читателя на одну характерную особенность того совещания, которую отмечает в своих воспоминаниях Леонид Владимирович. Профессиональные разведчики, пишет он, говорят обычно коротко и ясно. Но в тот день редкий из них удерживался от сжатой оценки обстановки:
«Враждебная кампания против КГБ — это производное от общего положения в стране. К власти рвутся антидемократические силы»…
«Идёт наступление на основные структуры государства»…
«Руководство страны занимает двусмысленную позицию»…
«В нашем распоряжении есть документальные данные о роли ЦРУ в кампании против КГБ»…
Поступило предложение просить Михаила Сергеевича выступить перед сотрудниками КГБ, чтобы он высказал, чего он хочет. Но эта мысль не понравилась Шебаршину, который считал, что к тому времени Горбачёв полностью скомпрометировал себя, а «если он ещё выскажется в поддержку КГБ, то для нас это будет чугунная гиря вместо спасательного круга».
В решении многочисленных проблем, которые вставали перед КГБ и разведкой в переломное для страны время, рассчитывать было не на кого. В самые критические моменты приходилось опираться только на собственные силы. И каждый руководящий работник органов госбезопасности действовал так, как подсказывали ему его разум и совесть.
НАКАНУНЕ
Близился август 1991 года. Страна вплотную подошла к историческому разлому, от которого пойдёт отсчёт совсем иного времени. Процесс так называемых «демократических преобразований» был окончательно спущен с тормозов, повсеместно утверждалось господство волюнтаризма и вседозволенности.
Короткая история, связанная с созданием Государственного комитета по чрезвычайному положению и его поражением, предопределила весь ход последующих событий.
Попранием воли народов многонациональной страны, высказавшихся в марте 1991 года на Всесоюзном референдуме за сохранение СССР [24] , явились Беловежские соглашения; они стали своеобразным финалом процесса развала Советского Союза.
24
За сохранение СССР высказалось 76 процентов участников референдума.
В 1992 году в стране началось проведение немыслимого эксперимента на собственном народе под названием «шоковая терапия»; в результате либерализации цен, гиперинфляции и ваучеризации большая часть населения страны была обобрана и обречена на нищенское и полунищенское существование.
Расстрел Ельциным Верховного Совета РСФСР и его защитников в октябре 1993 года ознаменовал окончательное уничтожение советской власти.
Война в Чечне 1994–1996 годов обернулась незаживающей раной на Кавказе, глубокой дестабилизацией межнациональных отношений в России…
В августе 1991-го берёт начало череда и многих других знаковых событий. В частности, подавление ГКЧП развязало руки тем, кто давно мечтал нанести смертельный удар по органам государственной безопасности СССР.
…Всё сильнее и заметнее накаляется обстановка. Кажется, и сама природа способствует этому — июнь выдался жарким, и город страдает от духоты.
На столе у Шебаршина — служебные телеграммы и информация, поступающая по каналам ПГУ. В информационном потоке доминирует советская проблематика, что не случайно: положение в Советском Союзе прочно стало международной проблемой номер один. Кремлю же, и это совершенно очевидно, нет дела до событий, которые вершатся в других регионах земного шара. Область советских внешнеполитических отношений сокращается как шагреневая кожа. Раньше было так: если разведка не успевала давать упреждающую информацию о государственном перевороте в какой-либо африканской стране, то на её голову обрушивались громы и молнии. Сегодня же вся Африка может провалиться в преисподнюю — в Кремле на это не обратят внимания.
Советский Союз ушёл не только из Африки — покинул он и Азию, и Латинскую Америку.
Идёт подготовка к встрече «Большой семёрки» в Лондоне. Весь мир оживлённо обсуждает вопрос, пригласят ли на встречу Горбачёва. ПГУ располагает информацией, которая сегодня будет у президента СССР: его обязательно пригласят, но денег Советскому Союзу не дадут; вполне очевидно, что не следует в Лондоне докучать участникам саммита просьбами о финансовой помощи — они на неё всё равно не откликнутся. Оценка западными разведками экономического положения СССР сводится к следующему: советская экономика не в состоянии эффективно использовать иностранную финансовую помощь. Для Шебаршина это конечно же не новость. Но существенно то, что поступивший материал лишён пропагандистского оттенка — это трезвый и деловой взгляд на вещи.
Есть и другая интересная информация, которая уйдёт в «верха». В окружении Буша сделан вывод, что господствующая роль Горбачёва в политической жизни Советского Союза подходит к концу. В полный рост встаёт альтернативная ему фигура — Ельцин. Поэтому следуют рекомендации Бушу: Соединённые Штаты, сохраняя прежние отношения с Горбачёвым, должны отныне уделять гораздо больше внимания российскому президенту. Иными словами, не следует связывать американскую политику с проигравшим игроком. (Обратим внимание: фактическая смена лидеров в нашей стране произойдёт менее чем через два месяца — задолго до формального прекращения Горбачёвым исполнения обязанностей президента СССР.)