Откозыряв, вышел с КП и пошагал в сторону стоянок восьмой эскадрильи. Следом за мной потянулись и три сержанта, двое из которых расспрашивали Пашу о 'новой метле'. Мне знакомиться с ними на ходу не сильно хотелось, они старше меня, выпуска осени 40-го года. В те годы набор в училища производился дважды в году. Это позволяло сократить количество преподавателей теоретического курса.

Новости в полку распространяются гораздо быстрее поросячьего визга, поэтому к моему приходу личный технический состав эскадрильи был построен. Приняв доклад старшего техника-лейтенанта Кучерова, осмотрел воинство, и поинтересовался у Кузьмы Порфирьевича: имеется ли подменный фонд рабочего обмундирования в эскадрилье. Фонд отсутствовал. Приказал озаботиться этой проблемой.

– А то к обслуживанию машин вы еще не приступили, а уже чумазые, как чушки. Одно слово - маслопупы.

– Нас ИО инженера задействовал на ремонтах 'чаек', на изучение новой техники отвел только час в день, товарищ - и тут он меня попытался унизить, - младший лейтенант. Даже на построение отпустил только на двадцать минут.

Я скомандовал 'Смирно', и доложился подошедшему батальонному комиссару, в том числе и об имеющихся проблемах.

– Некому было готовить личный состав, поэтому, и принято такое решение. Разберемся. Федотов, сгоняй за Паршениным, скажи, что я зову.

– Есть, товарищ комиссар.

– Продолжайте, товарищ Шкирятов.

– Командир полка приказал распаковать, собрать и подготовить самолеты к вылетам. Срок - неделя. С сегодняшнего дня приступаем к интенсивным занятиям по новой технике и к подготовке к зачетам по специальности. На освоение - две недели. К майским праздникам первое звено должно быть готово и облетано. Поэтому, товарищ старший техник, приказываю подготовить козлы, тали, инструменты для распаковки и всю техническую документацию по сборке к 15.30. в 15.30 построение, прибудет командир полка майор Мамушкин. Вольно, разойдись.

Техники гурьбой отправились исполнять приказание, а я занялся летным составом, внимательно рассматривая их летные книжки. 'Сливки', от слова 'сливать'. Двенадцать летных происшествий на троих. Ну, Пашу Овчинникова я сам готовил, и успел исправить недоработки в его подготовке, а этих двух требуется полностью переучивать. Очень удивил комиссар полка, который встал в строй, и подал мне свою летную книжку.

– Так, Паша, у меня в комнате на окне папка синяя, там описание и в отдельной тетради рекомендации по осмотру, взлету, управлению и посадке. Несешь в класс тактической подготовки, а мы - туда. Напра-во! Шагом марш. Разойдись.

Посыпались вопросы по 'Илюше'.

– Вообще, он довольно простой, управляется неплохо, единственное, кабина достаточно сложная, и требует подготовки. Совсем другая, чем на 'чайке'.

Мы сели в классе, из папки я достал плакаты, прикрепил их к картону скрепками, и мы начали знакомиться с машиной. Через час объявил перекур, и мы пошли обедать.

На обеде Степан Наумович поинтересовался у Алексея Михайловича как ему Шкирятов.

– Кажись, Наумыч, нам повезло с этим мамлеем. И машину знает назубок, и объясняет толково, и доступно. Просит УТИ-4 и запланировать ему вылеты с личным составом. Такое впечатление, что всю жизнь командовал эскадрильей. Он, кстати, предлагает укомплектовать полностью эскадрилью, чтобы подготовить летчиков, используя эти пять машин как учебные. Смысл в этом есть.

– Ну, так, с кондачка, решать не будем. Посмотрим, как этих научит. Но, определенный смысл в этом есть. Бум посмотреть.

После 'тихого часа' эскадрилья выстроилась у навеса, где лежали ящики с самолетами. Стальные козлы из труб с талями, и маленькие деревянные в количестве 10 штук успели соорудить. Ящики перетасовали по номерам и погрузочным документам. На столе лежали инструкции и схемы сборки. Комполка поприветствовал присутствующих, комиссар двинул речь, что Родина доверяет 8-й эскадрилье самые совершенные самолеты, и ждет, что освоение новой техники пройдет быстро и безболезненно. Это ведь как зуб удалить под наркозом, вот только потом - болит. Вскрываем первый ящик, я, с полным охреневанием, вижу в нем ЦКБ-57, первую переделку двухместного штурмовика в одноместный. С 4-мя 'ультраШКАСами'. Северный пушной зверек. Это слово у меня просто вырвалось. Тут же досталось от командира и комиссара, которые боролись за чистоту нашей речи. Достаем крылья, еще один северный зверек побежал по аэродрому: 16 установок под эРэС, но, крылья стрельчатые, полностью металлические, и со стреловидностью 15 градусов. 'Это ж практически Ил-2 сорок четвертого года!' - пронеслось у меня в голове, - 'Да еще и с бронированной кабиной стрелка! Это - моя машина!' Подставляем крылья. Внимательно смотрю за действиями техников, проверяю правильность соединения всех узлов и контровок. Лезу в кабину и выпускаю шасси. Встали на замки. Чуть поднимаем талями хвост, убираем козлы с хвоста, затем удаляем козлы спереди, и переносим большого козла к новой машине. Там лежит такой же самолет, но с 2-мя МП-6 и двумя 'ультраШКАСами'. В третьем и четвертом ящиках оказались предсерийные Ил-2 с уже укороченным фонарем, и с пушками ВЯ-23 и только в последнем находился серийный Ил с переделанными под кассетные бомбы бомболюками. Я летал на всех этих машинах, кроме первого. Точно знаю, что со второй надо снимать пушки, они клинят: на земле все стреляет, а в воздухе ленту прижимает потоком воздуха, она неразъемная, и пушки клинятся на двадцатом выстреле.

Рассказал обо всех машинах, и сразу запросил ВЯ для всех. Мамушкин пожал плечами, но подписал требования. Две машины можно сразу переделывать в двухместные, так как двигуны у всех стоят серийные АМ-38 в 1575 сил, и крыло для двухместных. И кабина стрелка бронирована. Остальные - это 'мусор': голова летчика не прикрыта совсем, только спереди. Бак не фибровый, а дюралевый, и не будет протектироваться из-за заусениц. Но, по понятным причинам, я об этом ничего не сказал. Надо подвести к этому нашего комиссара, а там и посмотрим.

Машины оказались с неподготовленными двигателями: им сменили двигатели после испытаний и, стремясь выполнить план по поставкам, загнали в линейные полки. Готовыми летать были только две машины: первая и последняя. Остальным предстояла обкатка двигателя и регулировка капризного карбюратора. Пришлось вместе с техником облазить обе, проверить все системы, затем в течение 27 минут наблюдать, как заправляется с единственной точки заправки машина. Ахиллесова пята первых серий. Наконец, получил добро на облет. Степан Наумович с площадки не уходил до тех пор, пока не получил доклад о готовности двух машин. После этого сел в свою эМку, и поехал руководить полетами. Еще одна приколка: радио на КП не было! Все - флажками! Очередной зверек пробежал по аэродрому. На прогреве двигатель работал ровно. Я посмотрел уже, регулировки выполнены по последним рекомендациям, отсюда и 75 'лишних' сил. Вооружение не вешали, просто облет машины. Вижу сигнал с разрешением на взлет, прямо из капонира ухожу в небо, нарушая все инструкции предвоенных лет, вернусь - наверное получу 'дрозда', но, сейчас я в воздухе, убрал шасси, левой рукой подбираю положение триммера рулей высоты. Эти машины неустойчивы продольно, и постоянно стремятся задрать нос. Сзади на перехват устремилось два звена 'чаек'. Покачал крыльями, и сбросил обороты, чтобы смогли пристроиться. Связи с ними нет. Три встали справа, три слева. Сопровождают. Обороты! И я отрываюсь от них, при этом проделав тройную бочку. Затем боевой разворот, 'Чаечки' пошли за мной, здесь преимущество за ними, на виражах с ними проще не соревноваться, мой 'утюг' на это не способен. Но, я успевал развернуться, и атаковать, если что. Повертевшись над аэродромом, мы пошли на посадку. 'Т' выложена, сели, смотрю, меня направляют к КП, вместо моего капонира. Решили, видимо, не отходя от кассы отоварить за взлет! Однако, я поспешил с выводами. Был построен полк, и командир объявил благодарность за быструю сборку машин первого звена, и поздравил с первым вылетом новой машины. Дал возможность летчикам полка потрогать 'коня', и перевел в восьмую еще восемь летчиков. Насколько я понял: по старому штату: 4 звена по три самолета. Фиг ему!