Подошел Виктор.

– Здравствуй, Олеся, давно не виделись, как поживаешь?

– Твоими молитвами, Витенька, ты же с меня налоги снял... спасибо. Твоя доля в целостности, можешь забрать - я слово держу.

– Такого уговора не было, сама знаешь, я на деньги не падкий. Людям помогать надо.

– Людям, - усмехнулась Олеся и посмотрела на Алису, - здесь нет людей, кроме вас и вашего мужа - скорпионы, тарантулы, гадюки, аспиды, - она обвела зал рукой.

– Но вы же человек, Олеся, - возразил Виктор.

– Я... у меня другой статус, я сама по себе.

Она поставила недопитый бокал на стойку и ушла вглубь зала. Алиса посмотрела на Виктора. Он пояснил:

– Здесь все чьи-то жены, а она сама по себе - бизнесменша и единственно порядочный человек в этом гадюшнике. Я бы хотел, чтобы вы подружились, но она не пойдет на это - я ей нравлюсь. Но ты моя жена и лучшая женщина в мире - помни об этом и будь выше предрассудков и сплетен.

– Мне так хорошо с тобой, - она прижалась к его руке и плечу, - ты плохо знаешь женщин - мы уже подружились, только друг другу об этом не говорим. Ты решил свои вопросы, поедем домой?

– Да, Алиса, пойдем, миллионов десять я уже заработал. Пан Ковальский заключит выгодный контракт, а мне отстегнет за протекцию пять процентов.

* * *

Виктор спустился на кухню, Алиса накрывала на стол сама.

– А где мама?
– спросил он.

– В город уехала за продуктами, должна была вернуться уже час назад. Я звоню - она трубку не берет.

Расстроенная Алиса смотрела на мужа с надеждой.

– Она вернется, приедет позже, наша помощь ей сейчас бесполезна. Ей потребуется утешение, моральная и психологическая поддержка.

– Что случилось, Витя, ты знаешь?
– сильнее забеспокоилась Алиса.

– Не знаю, я же не Бог. Внутреннее чувство говорит мне, что мама цела и здорова, но ее обидели. Будем ждать.

– Слава Богу, что жива, - ответила Алиса.

Она верила мужу на все сто и теперь гадала, кто мог обидеть и как ее мать. Через два часа она вернулась вся в слезах, Алиса кинулась с расспросами, но мать махнула рукой:

– Потом... принеси все из машины... я прилягу.

Екатерина Матвеевна ушла в свою комнату и упала на кровать прямо в одежде. Алиса отнесла продукты из багажника на кухню, глянула в салон машины - там еще стояли какие-то коробки. Она открыла одну - мамины вещи. Догадываясь о причинах, она перенесла коробки в комнату матери, присела на стул, дала маме выпить стакан воды, спросила:

– Папа?

Белоусова закивала головой:

– Я домой зашла... а он там с голой бабой молоденькой... Собрала свои вещи и ушла.

– Успокойся, мама, не переживай. Флаг ему в руки - пусть катится на все четыре стороны и сюда больше не ездит.
– Алиса вытерла платочком слезы, сказала с улыбкой: - Забудь... я тебе внука рожу или внучку. Будешь нянчиться в радость.

– Правда?
– переспросила обрадовано мать, - Виктор знает?

– Не говорила еще, тебе первой сказала.

Мать смахнула оставшиеся слезы, произнесла уже бодрее:

– Ладно... чего уж там - радость в доме, а я расклеилась. Сейчас приведу себя в порядок и приду. Ты иди, скажи Виктору обязательно, он человек хороший, цени его.

– Мама, - улыбнулась Алиса, - я же люблю его...

– Вот и люби, а сказать надо, он должен был первый узнать - отец, а не кто-нибудь.

Алиса вернулась на кухню, рассказала Виктору все.

– Хотела тебе первому сказать, но так получилось, а мама меня наругала. Но это известие ее здорово поддержало, она прямо духом воспрянула.

Виктор подошел к ней, обнял, потом взял на руки и расцеловал всю.

– Была у меня одна девочка любимая, а теперь две.

– Две?
– удивилась Алиса, - может там мальчик.

Он приложил ухо к ее животу, улыбнулся:

– Девочка, я же чувствую. Такая же красавица, как и ты.

На кухню вернулась Екатерина Матвеевна, обняла детей:

– Любите друг друга, а остальное все сладится, - ласково произнесла она.

Зазвонил телефон. Виктор глянул на номер:

– Князь звонит. Что ему надо?
– он ответил на звонок: - Алло...- слушал несколько минут, - хорошо, привози.

Виктор отключил связь, постоял немного в задумчивости.

– Сейчас человечек сюда подъедет, ты его видела на тусовке. Банкир, лет пятьдесят, с пузцом, в синей рубашке был.

– Помню, смешной такой, ремень по диагонали животик поддерживает, лицо добродушное.

– Добродушное...
– хмыкнул Виктор, - посмотрим.

Он принял банкира на веранде бани, в дом не повел. Вениамин Алексеевич Бенедиктов совсем расклеился - валидольчик посасывал, а от самого перегарчиком свеженьким наносило, отеки мешками свисали под глазами.