– Охранника, конечно же… – пожал Костик плечами так, словно вопрос был верхом наивности. – Вопрос, где тело. Из машины здесь его не вытаскивали…

Он обошел вокруг «Оки», внимательно поглядывая по сторонам, вышел на дорогу… Призывно махнул рукой.

…«Студент» лежал в кустах с другой стороны – от дороги туда вел густой красный след. Костюм и рубашка пропитаны кровью, горло рассечено; как показалось Кравцову – аккуратным ударом. Скупым. Экономным. Судя по всему, сюда никто охранника не затаскивал – слепо, не разбирая дороги, проломился сквозь заросли прошлогоднего борщевика. Упал и умер.

– Не приближаться! – предостерег их Костик. – Вы здесь не были и ничего не видели. К чему вам проблемы?

– У него… был пистолет… Он стрелял, сопротивлялся? – спросил Паша.

Костик походкой балерины подошел к мертвецу, двумя пальцами отдернул липкую, тяжелую полу пиджака. Пистолет остался на месте. В кобуре.

– Почему он не стрелял? – недоумевал Пашка. – Почему дал подойти и зарезать себя, как барана?

– Нанесли удар неожиданно, понятное дело. А потом… Я не знаю, о чем думают люди в последние секунды своей жизни, истекая кровью… Полагаю, ничего он уже не соображал и о пистолете не вспомнил. Просто выскочил из машины и бежал от противника, пока мог. Тот за ним не погнался, затолкал «Оку» в кусты, не садясь за руль.

– Что же делали в это время Наташа и мальчики? Могли ведь убежать, спрятаться… – спросил Кравцов.

– Не знаю. Возможно, нападавших было двое. Один, например, разбирался с охранником, другой держал под стволом мальчишку. Найдем – узнаем. Все, пора за дело…

Костик содрал испачканный кровью чехол с сиденья, скомкал, швырнул назад, на днище салона. Сказал жестко:

– Садитесь и уезжайте. Вы здесь никогда в жизни не были. Наталья Васильевна и дети – тоже. Даже машины – не было. Следы мы затрем… Я вызываю людей и собак. Все будет в порядке – найдем и освободим. Не впервой. Будьте дома, ждите сообщений. Чехол сожгите.

Пашка и Кравцов попытались спорить, настаивая на своем участии в операции.

– У-ЕЗ-ЖАЙ-ТЕ, – по слогам отчеканил Костик. – Работать придется ювелирно, и любящие мужчины, толкающие под руку, мне не нужны. Вы у хирурга в операционной тоже за спиной бы стояли? Между прочим, мы тут топчемся, а время уходит. Пока вы здесь, я не начну.

Кравцов еще сомневался, но Паша уже шагнул к «Оке». Он знал Костика лучше – и, судя по всему, доверял ему абсолютно. Либо понимал, что спорить с ним бесполезно.

Устраиваясь в тесном салоне, Кравцов подумал, что выражение «любящие мужчины» – во множественном числе – в устах Костика прозвучало несколько двусмысленно. А может, просто показалось.

Пашка не находил себе места. Метался по дому, как зверь по окруженному охотниками логову.

Кравцов пытался его успокоить, говорил, что если погоня Костика и не увенчается немедленным успехом – то не затем похититель или похитители все затеяли, чтобы убить с таким трудом взятых заложников. Значит, будут переговоры, будет торг… И тогда возможны любые варианты.

Все доводы помогали слабо. Кравцов и сам чувствовал их шаткость – прекрасно знал, чем зачастую заканчиваются операции по освобождению заложников. Он машинально, чтобы хоть чем-то занять глаза и руки, взялся за пульт телевизора. По всем центральным каналам Трехсотлетие громыхало музыкой и пестрело яркими красками. Хотелось шандарахнуть по экрану чем-нибудь тяжелым.

Второй охранник – звали его, как выяснилось, Мишей – сидел, забившись мышкой в угол. Смерть напарника Мишу потрясла. Самоуверенность и сознание собственной значимости слетели с него, как шелуха с зерна. Понял, что пистолет и накачанные мускулы помогут не всегда и не везде, что игра в крутых суперменов закончилась, – и стал обычным растерянным пареньком…

Кравцова томило желание плюнуть на все слова Костика, зарядить ружье картечью и отправиться на поиски, пусть и бесплодные. Умом понимал: «охотник» прав, помощь дилетантов может оказаться медвежьей услугой, – но хотелось.

Он принес из «Антилопы» так и валявшееся там свидетельство о смерти Сашка, изучил внимательно. И поразился.

Черт возьми!

В графе «Причина смерти» значилось: термические повреждения организма, повлекшие за собой разрушения мягких тканей, несовместимые с жизнью.

Вот это да.

Обычно из трех строчек сей графы медики заполняют лишь верхнюю, и то не до конца. Про обгоревшего и потом умершего написали бы: обширные ожоги такой-то степени…

Во что же надо превратиться, чтобы получить подобную формулировку? В головешку? В горсточку пепла? И будут ли проводить сложнейшие экспертизы, чтобы идентифицировать эту головешку или горсточку, оставшуюся от клиента психушки? Сомнительно…

Надо звонить в Саблино. Прямо сейчас. Не важно, что выходной и праздник. Немедленно уточнить подробности пожара, если там был пожар. Расспросить кого угодно, хоть дежурного врача, хоть пьяного санитара… Три года – срок небольшой, должны помнить.