– Ясно. Командира как звали?

– Макс!

– Где он сейчас, не знаешь?

– Говорят, снова заседает в обкоме, только проверить не могу, в Калинин надобно ехать, а нечем. А ты чего интересуешься? Знакомый, небось?

– Знакомый.

– А ещё кого знаешь?

– Нет. Хотя постой… Афоню помню.

– Сидоркина?

– Точно.

– Тот тоже большим человеком стал. Нашим районом заправляет!

– Понял. Надо бы собраться к нему в гости.

– Давай, ежели не боишься.

– А чего бояться?

– У Афони разговор короткий. Сначала в лоб, а потом: «Ты кто такой?»

– С каждым?

– Почти. Он как лишнего выпьет – совсем дурной становится.

– А когда трезвый?

– Таким его после Победы ещё не видели… Что ж, слезай служивый, мне налево, а тебе прямо. Глянь, какое раздолье кругом. Ни конца ни краю не видать!

– А рыба есть?

– Куды она денется? И рыба, и раки… Бабы, бывало, в воду голые полезут, а оне, сволочи, тут как тут… Клешнями за волосьё цепляются и не отпускают, пока на берегу не окажутся… Однажды мы таким способом целую бочку набрали!

– Ох, и фантазёр же ты, батя…

– Не веришь? Гадом буду! – припомнил Агафон самую распространенную воровскую клятву.

– Ладно, давай, до встречи.

– Будь здоров, служивый!

– И ты не хворай… Окажешься рядом – забегай на огонёк.

– А где тебя искать?

– Улица Дельская, слыхал такую?

– О, это ж у чёрта на куличках! В самом конце Весьегонска. А ты чё, не местный?

– Нет, тверской. Как ты догадался?

– Там местных не осталось. Всех вывезли в Карелию… Один только дед с немым мальчишкой да пару баб возле него…

– Одна из них – моя. Самая красивая!

– Ждёт?

– Конечно. Под присмотром она. Надёжным.

– Эти надёжные – самые главные предатели. Я свою один раз оставил. С корешем. До сих пор прийти в себя не могу…

– Этот не подведёт! Ну, до свидания, Агафон, как тебя по батюшке?

– Иванович.

– Держи лапу, Иванович…

– Прощевай, Павлуша!

Вялов слез с повозки и пошёл навстречу своему счастью вдоль только что освободившего ото льда рукотворного моря…