Это были районы, где гангстеры чувствовали себя в безопасности, где рэкетиры становились неотъемлемой частью социальной прослойки, где кондитерские магазины, похоронные бюро и продовольственные магазины служили прикрытием для подпольных игр, где давали ссуды и делали ставки, где местные жители покупали товары прямо с грузовиков, а не в универмагах.

Жители, гревшиеся под крышей мафии, получали максимальную выгоду. В контролируемых мафией районах не случались уличные грабежи, карманные кражи и изнасилования.

Слишком много глаз приглядывало за улицей. Всеобщее подозрение было столь велико, что за чужаком пристально наблюдал каждый квартал, а иногда и каждый дом.

Малейшего изменения в привычной рутине уличной жизни был достаточно, чтобы поднять на ноги каждый клуб или притон гангстеров. Появившаяся в квартале незнакомая машина, грузовой фургон с разнорабочими, который никто до этого не видел, уборщики, вышедшие на уборку не в тот день - все эти признаки служили сигналом, тихо поднимавшим тревогу в районе.

"Весь район всегда находился настороже. Это было естественно. Ты всегда смотрел. Вверх по улице. Вниз по улице. Несмотря на внешнюю безмятежность, никто никого не упускал.

Однажды поздней ночью, сразу после моего семнадцатилетия, я помогал в пиццерии и мечтал о десантных войсках, как вдруг увидел, что два парня Поли поставили свои кофейные чашки и подошли к окну пиццерии. Я тоже подошел.

Питкин-авеню была почти пустынна. Тереза Бивона, которая жила кварталом ниже, шла домой от станции метро Евклид-авеню.

Вместе с ней из метро вышли трое или четверо других, все знакомые - люди, которых мы знали или по крайней мере видели, и двинулись в направлении Блэйк или Гленмор-авеню. И там еще был черный парень в спортивном свитере и джинсах, которого никто прежде не видел.

Внезапно все взоры устремились на парня. Он шел очень медленно. Он шел по краю тротуара, время от времени заглядывая в окна машин. Он делал вид, что смотрел в витрины магазинов, хотя все были закрыты.

А в магазинах - мясном или химчистке - не было ничего, что могло привлечь пацана вроде него.

Затем парень пошел вниз по кварталу. Не могу сказать, знала ли Тереза, что в пятидесяти шагах за ней кто-то идет. Бар "Бранко" на другой стороне улицы выглядел пустынным, но я знал, что оттуда наблюдает Пити Бёрнс. Обычно он сидел на стуле в конце бара, прислонившись к стене, и глядел из окна, пока заведение не закрывалось в два часа утра.

Я знал, что из клуба Пита Убийцы Аббанданте на другой стороне Крещент-стрит тоже наблюдают. Фрэнк Сораце, один из ребят Поли, которого потом убили, и Эдди Барбера, который сейчас отматывает двадцать лет в Атланте за ограбление банка, сидели в машине, припаркованной у тротуара. Я знал, что они вооружены. В их обязанности входило отвозить выигравших у Бэйба большие суммы игроков домой, чтобы тех не ограбили.

Для парня, следовавшего за Терезой, улица, должно быть, выглядела пустынной, потому что он ни разу не оглянулся по сторонам, он просто начал идти быстрее. Когда Тереза стала искать в сумке ключи, он побежал к ней.

Только Тереза вошла, как парень оказался за её спиной. Все произошло очень быстро. Он выбросил руку и поймал дверь до того, как она захлопнулась. Тереза с парнем исчезли.

Пока я добрался до дома, было уже слишком поздно. Парень, должно быть, выхватил нож и приставил к лицу Терезы, но ничего подобного я не увидел.

Я видел только спины. У подъезда набилась целая туча ребят, пока я туда добрался. Они уже выломали парадную дверь.

Их было так много, что, казалось, подъезд и лестница резиновые. Тереза стояла, прижавшись к почтовым ящикам. Я видел только голову того парня и рукав свитера.

Затем его захлестнула чертыхающаяся лавина тел и рук, и парня понесли вверх по лестнице.

Я попятился и вышел наружу. Некоторые из парней уже стояли здесь. Я перешел улицу, обернулся и посмотрел наверх. Я разглядел маленькую кирпичную крышу здания, а затем увидел, что тот парень висит в воздухе.

Он повисел там мгновение, размахивая руками, как сбитый вертолет, и полетел вниз, так что его размазало по всей улице".

Генри отправился в десантно-парашютные войска сразу после своего семнадцатилетия, одиннадцатого июня 1960-го года. И это было самое время, чтобы убраться с улиц. Внимание со стороны полиции усилилось. Расследование, начавшееся после аппалачинской конференции в ноябре 1957-го года, создало массу неприятностей.

После того, как двадцать пять лет твердили, что мафии не существует, Эдгар Гувер заявил, что организованная преступность обходится обществу в двадцать два миллиарда долларов в год. Сенат начал собственное расследование организованной преступности и ее связей с профсоюзами и бизнесом и опубликовал имена почти пяти тысяч гангстеров по всей стране, включая членов и иерархию пяти нью-йоркских семей.