В следующие выходные проходила игра с Гарвардом, и я сказал Перле, что это их второй шанс, но на этот раз мне нужны дополнительные гарантии. Кун ответил, что он уже подключил к сделке Эрни Кобба, лучшего игрока команды. Это был беспроигрышный вариант.

Шестнадцатого декабря, в день игры с Гарвардом все прошло прекрасно. Из-за провала с Провиденсом мы ограничились ставкой в двадцать пять тысяч долларов. Мы поставили на Гарвард. Поставили на то, что Гарвард проиграет Бостону с разницей не более в чем двенадцать очков.

На этот раз игроки прекрасно справились. Они смазали уйму бросков, чтобы держать небольшой отрыв. Бостон закончил игру победой с разницей в три очка, а мы сорвали куш. Затем двадцать третьего декабря мы подняли ставки, поставив пятьдесят тысяч долларов на игру с лос-анджелесским университетом Калифорнии. В этой игре парни считались аутсайдерами.

На этот раз мы поставили на поражение Бостона с разницей больше чем в пятнадцать очков. И опять парни прекрасно справились. Они сумели проиграть с разницей в двадцать два очка, а я начал подумывать, что, может, схема и окупится.

Мы взвинчивали ставки. На следующую игру с Фордхэмом, третьего февраля, мы не сумели сделать достаточное количество ставок в Нью-Йорке и отправили Пола Маззеи в Вегас, чтобы поставить у букмекеров пятьдесят пять тысяч долларов.

На этот раз мы поставили на аутсайдера, Фордхэм. Мы поставили на то, что Бостон не сможет выиграть у них с разницей большей, чем в тринадцать очков. Поскольку Бостон был предсказуемым фаворитом, дело зависело от того, насколько сильно наши парни захотят выиграть.

Все должно было пройти прекрасно. Мы должны были сорвать куш. Но еще до начал игры нам позвонил Пол Маззеи.

Он сказал, что ехал из аэропорта Вегаса, чтобы сделать ставку, но попал в дорожную пробку, и когда доехал до города, то ставки уже не принимались.

Обычно парней убивали, если те опаздывали поставить деньги на выигрышную ставку, но Маззеи хватило ума позвонить до начала игры, чтобы мы не считали, будто он придержал нашу ставку. Мы должны были выиграть пару сотен тысяч долларов, но закончили почти ни с чем.

Это было предзнаменованием. Мы поставили немного денег на следующую игру шестого февраля, против Сент Джонса, но расклад вышел ничейным, то есть игра завершилась в точности с тем исходом, что мы указали в ставке, и никто не выиграл и не проиграл. Поставили мы и на следующую игру десятого февраля, которая состоялась против Холли-Кросс.

В этой игре фаворитом считался Холли-Кросс, и парни должны были обеспечить проигрыш с разницей больше чем в семь очков. Мы, конечно же, поставили на выигрыш Холли-Кросс с разницей больше чем в семь очков. Здесь мы сыграли по-крупному. Поставили, что называется, обеими руками.

У букмекеров уже хранились наши деньги с предыдущего ничейного исхода, и поверх этой суммы мы подкинули еще зеленых.

Я смотрел игру по телевизору у Джимми. Мы праздновали. Все шло, как мы и ожидали. Холли-Кросс вел в счете всю игру, но к концу наши парни словно завелись. Казалось, что они не хотят проигрывать со слишком большой разницей.

Однако довольно скоро, не успели мы и глазом моргнуть, как Бостон вырвался вперед на несколько очков. Когда секундомер начал отсчитывать последние секунды, наши парни попытались вновь оказаться в положении проигрывающих, но тогда уже игроки Холли-Кросса словно застыли.

Наши парни откровенно встали, но игроки Холли-Кросса мазали с любых точек. И тогда уже остальные игроки Бостона, которые не входили в нашу схему, стали набирать очки.

Они, похоже, почуяли подвох. Это было отвратительно. Конечно, в итоге Холли-Кросс выиграл, но лишь с разницей в три очка вместо положенных семи, а мы с Джимми вылетели в трубу.

Джимми был вне себя. Он рвал и метал. Пробил ногой собственный телевизор.

Знаю, что тогда лично Джимми потерял тысяч пятьдесят. Я, наконец, дозвонился до Перлы, который сказал, что переговорил с Куном сразу после игры, и тот заявил ему, что они не смогли заставить себя проиграть Холли-Кроссу с большой разницей.

Вот и все. На этом нашей схеме на понижение счета пришел конец. Джимми был так разъярен потерей денег, что хотел придушить пацанов.

Как-то он сказал мне:- Поехали в Бостон, засунем тем пацанам головы в корзину.Но мы так и никуда не отправились. К этому времени у Джимми возникли проблемы похлеще денег.

Генри находился на свободе всего два месяца, когда впервые услышал о "Люфтганзе". Его приятель, букмекер Марти Крюгман, первым рассказал ему о возможности нагреть "Люфтганзу".