Шрифт:
А в ночь на праздник Ивана Купалы, говорили знающие люди, в окрестных лесах начинает цвести папоротник, потому что много кладов зарыто на Китай-горе. Да вот только никому они в руки не даются. И если кто отважится сорвать цветок папоротника в Китаевской пустыне, то вместо ожидаемых сокровищ его сразу же подхватывает нечистая сила и уносит в ад.
Сегодня как раз была ночь с 19 на 20 июля [50] . И Ванька, лежа в какой-то канаве неподалеку от кладбища, с тоской думал, что слежка за Шнырем выйдет ему боком. В особенности его смущало то, что к Ваське и его напарнику присоединился Чугун. Этого быка боялся весь Подол. В повседневной жизни добряк и сострадалец, Чугун мгновенно свирепел, когда его задевали за живое. А в гневе, при всей своей силушке, он был страшен.
50
По старому, юлианскому, календарю; по новому, григорианскому, с 6 на 7 июля. Григорианский календарь введен при советской власти с 14 февраля 1918 года. Разница между старым и новым стилями составляла в XVIII веке — 11 суток, в XIX веке — 12 суток, в XX–XXI веках — 13 суток, а в XXII веке будет составлять уже 14 суток.
«Он всех этих фараонов сломает, как веник, — думал Золотой Зуб не без приятного томления в душе. — И где только Семиножко нашел такую гоп-компанию? Как грибы-поганки — плюгавые, на тонких ножках, и слюни у одного текут, словно у юродивого на паперти».
Нужно сказать, что и сам пристав был не в восхищении от своей команды. Он подобрал, что плохо лежало. От услуг этих трех агентов отказались все его коллеги. «Пьянь-рвань подзаборная» — так охарактеризовал их брезгливый Шиловский.
Семиножко сумел привязать их к себе разными послаблениями. И не только. Все трое уже давно могли сидеть в тюрьме, но пристав помог им избежать наказания, и теперь агенты готовы были выполнить любой его приказ.
Старшим среди них считался Тетеря. Главным его достоинством были огромные совиные глаза, которые могли видеть в темноте, и совершенно глупый вид, на который ловились даже большие умники.
Вторым по рангу считался Совпель. Это была его фамилия. И она подходила агенту как нельзя лучше. Обычно он работал среди нищих, на киевском «дне», где его считали своим. Когда Совпель просил подаяние, почти все бросали ему в плошку монеты и торопились побыстрее пройти мимо, потому что его слюнявую (а в зимнее время сопливую) физиономию нормальному человеку нельзя было лицезреть без гадливости.
Третьим пристав взял Жука. Знакомые и приятели называли его Жучилой. Черноволосый, со смуглым цыганковатым лицом, он был проворным, как хорек, наглым и жестоким, словно записной «иван» [51] , и мог залезть в любую щель.
Но при всей внешней непохожести этой троицы их объединяла одна-единственная страсть — к выпивке. Они могли квасить сутками, при этом оставаясь в трезвом уме и в состоянии самостоятельно передвигаться. Семиножко приводил их в чувство (чтобы они не бражничали, а работали) простым способом — бил по мордам. А рука у пристава, нужно отметить, была тяжелая.
51
До 1917 года среди преступников Российской империи были четыре основные криминальные касты: «иваны», «храпы», «игроки» и «шпана». «Иваны» специализировались на грабежах, характеризовались агрессивным поведением и склонностью к лидерству. «Храпы» предпочитали промышлять обманом и мошенничеством. «Игроки» — карточные и иные шулеры — были самыми интеллигентными представителями преступного мира. «Шпана» — низшая каста, уголовное отребье. Почти все они были известны полиции, и их деятельность (по возможности) находилась под контролем.
Жук и Тетеря лежали рядом, прячась за одним из надгробий. Они подобрались совсем близко, и им был виден ящик, который злоумышленники вытащили из могилы. Особенно хорошо рассмотрел его глазастый Тетеря.
— Цинковый… — шепнул он Жуку, почти не шевеля губами, — будто ветерок легкий коснулся его губ.
— А в нем рыжа [52] … — точно так же прошелестел ему в ответ Жук. — Зуб даю…
Он вспомнил, сколько пообещал им Семиножко за помощь в этой операции, и скрипнул зубами. «Вот сволочь! — подумал Жук. — Нам по пятьдесят рубчиков, а себе — пуд золота. Ну, сытая его морда! Так и норовит на чужом горбу въехать в рай».
52
Рыжа — золото; рыжевьё — золотой лом; рыжьё — 10 руб. золотом (жарг.).
Тут его осенила другая мысль, и он покосился на Тетерю. Выпуклые глаза напарника, казалось, вот-вот выскочат из орбит, с таким напряжением он следил за каждым движением злоумышленников.
«А может?.. — Жуку вдруг стало жарко, несмотря на ночную прохладу. — Сговоримся с Тетерей, кончим пристава — и в Гуляй Поле. Там все свои, схоронят. Совпель… И его надо грохнуть. Это еще тот гусь. Мне он ни сват ни брат. Тетеря тоже его не любит…»
В это время пристав Семиножко напряженно размышлял, что ему делать дальше: взять гробокопателей до того, как они вскроют ящик, или после того? А вдруг там кости? Вот смеху потом будет… Над ним начнет потешаться весь Киев. Уж что-что, но выставить дураком хохлы могут кого угодно. Был бы повод, а запасов юмора у них хватит. И батьку родного не пожалеет истинный хохол, лишь бы хорошо пошутить, а значит, выпендриться перед всем миром.
Гробокопатели совещались. Что-то их явно смущало. В особенности Ваську Шныря. Он то и дело встревоженно оглядывался по сторонам, будто каждую минуту ожидая какой-нибудь напасти. Остальные двое (в одном из них, широкоплечем здоровяке, пристав узнал Клима Чугунова, известную в полиции личность) тоже чувствовали себя на кладбище не очень уютно, хотя вокруг царила удивительная тишина — будто в округе все вымерло, даже ночные птицы.
Наконец после недолгого совещания сильный, как вол, Чугун легко подхватил ящик на плечо, и все трое пошагали к близлежащему леску — от греха подальше. Вдруг кто заметит? Посторонних на погост ночью и калачом не заманишь, но вот церковные сторожа иногда ради разминки заглядывали и сюда.
Семиножко невольно выругался. Тысяча чертей им в печенку! И как теперь быть? Гробокопатели так быстро вышли из оцепления, что его агентам оставалось лишь своими гляделками беспомощно хлопать.
Смешно оттопырив зад, пристав пополз на карачках к Совпелю, который таился неподалеку.
— Передай Жуку и Тетере приказ: идти вслед за ними, следить. Брать, когда вскроют ящик. Это если я не успею к тому моменту. Окажут сопротивление — бейте их наповал. Но сами под выстрелы не подставляйтесь! Может, и у них есть револьверы. Понял?