У Дядькина машину угнали, синюю шестерку, пять лет отслужившую доценту верой и правдой. В милиции доцента не особенно утешили, сообщив, что шестерка наиболее популярная модель для угонщиков (в то время, иномарками не изобильное, так оно и было). И скорее всего едет уже доцентово средство передвижения с фальшивыми номерами в сторону солнечного Кавказа или не менее солнечной Средней Азии. Впрочем, добавили блюстители порядка, бывает, что воруют машины из озорства, либо для совершения другого преступления, либо по какой-нибудь еще мелкой надобности. Тогда, конечно, у доцента шансы на возврат имущества имеются.

Но Дядькин не особенно надеялся. Дядькин печально подсчитывал, через какое время он сможет купить новую машину, и арифметика получалась грустная…

Печальные свои математические выкладки доцент производил в автобусе, медленно одолевавшем километры Таллинского шоссе. Случилась такая надобность у Дядькина – съездить в расквартированный в Красном Селе филиал НИИ Гипро-чего-то-там за корректурой нового своего научного труда. Труд представлял из себя не слишком толстую брошюрку, написанную в соавторстве с другим доцентом, из этого самого НИИ. Открытий, способных потрясти человечество, брошюра не содержала. Хотя и Эйнштейн с Лобачевским не прославились бы на избранном Дядькиным поприще. Наука, каменистую ниву которой трудолюбиво рыхлил наш доцент, именовалась инженерной графикой. Да и Дядькин был не Эйнштейн, если честно.

Так что никому эта книжица, разъясняющая непонятливым премудрости ГОСТов на оформление схем и чертежей, особо и не была нужна, кроме двух ее авторов. Дядькин не был научным графоманом, но плох тот кандидат наук, который не хочет стать доктором, а для защиты докторской диссертации без определенного количества напечатанных трудов не обойтись.

Вот и пришлось доценту, изрядно поотвыкшему от поездок в общественном транспорте, трястись в переполненном автобусе.

А ведь в троллейбусах-трамваях-автобусах кто ездит? У кого машину угнали, или у кого машина сломалась, или у кого ее, машины, сроду не было. Граждане, угнетенные и озлобленные собственной безмашинностью, притиснули Дядькина к боковому стеклу на задней площадке, против воли заставив любоваться пейзажем поселка Горелово. Пейзаж как пейзаж – осенний, унылый, кому-то очей очарованье, а кому-то авоськой, не иначе как кирпичами наполненной, в ребра тычут и на ногу постоянно наступить норовят. И вдруг…

И вдруг видит Дядькин на фоне унылого пейзажа припаркованную на обочине синюю машину. Сердце у доцента екнуло: до боли похожа на похищенную шестерку. Ну просто абсолютно похожа, вплоть до сувенира, болтающегося под зеркалом заднего вида, – олимпийского мишки.

Доцент при виде этого мишки чуть шею не вывихнул, пытаясь разглядеть номер, но ничего не вышло, угол больно острый. Неужели она?! Чудеса… Не бывает…

А тут как раз метров через двести остановка. Провернулся Дядькин намыленным штопором сквозь злобно взвывшую толпу, выскочил и трусцой поскакал назад, втайне опасаясь, что стал жертвой гнусного обмана зрения.

Ан нет, случаются порой чудеса и в нашей жизни. Авто оказалось именно дядькинское, что непреложно подтверждалось знаком государственной регистрации, в просторечии – номером.

Дядькин возликовал.

Ликование выражалось в довольно странном приплясывании на месте и неудачной, ввиду вызванной спринтом одышки, попытке спеть песню “Скакал казак через долину…”

Но очень быстро бурный восторг сменился вполне обоснованным подозрением: а вдруг неизвестные злоумышленники не бросили машину, закончив свои черные дела, – но всего лишь ненадолго отлучились?

И Дядькин настороженно посматривал на близлежащие дома, словно ожидая, что из какого-нибудь вот-вот выйдет знаменитая банда “Черная кошка” в полном составе с самим Горбатым во главе.

Банда не появлялась. Но их антиподов – блюстителей порядка – на расстоянии прямой видимости тоже не было: ни машин патрульных на трассе, ни пешего патруля, ни хотя бы одинокого участкового…

Телефоны-автоматы тоже не просматривались, а о мобильниках в те годы никто и слыхом не слыхивал. Бежать куда-то за помощью?.. Нет уж, упускать из виду чудесно обнаруженную собственность Дядькин не собирался, резонно опасаясь не пережить ее вторичное исчезновение.

Доцент уже было обдумывал вариант выворачивания ниппелей на всех четырех колесах с последующим рейдом по окрестным домам в поисках телефона, когда внезапно вспомнил, что ключи от машины так до сих пор и лежат в кармане.

Воровски озираясь, Дядькин запихал ключ в скважину – машина открылась легко; ужом проскользнул в салон, попробовал зажигание – двигатель завелся с полуоборота; глянул на датчик – бензина четверть бака. И поехал, постаравшись хорошенько запомнить окрестные дома: ну как в самом деле где-то здесь «малина» бандитская?

Ну а не изловят тут супостатов, так беда небольшая, главное – вернул свою красавицу ненаглядную…

Однако, едва доцент проехал сотню-другую метров, настроение его вновь кардинально изменилось. На смену первоначальному восторгу пришла жажда лютой, но справедливой мести.

Глядя на пепельницу, наполненную чужими бычками, и на испачканные коврики салона, Дядькин ощущал себя мужем изнасилованной женщины. Еще утром, еще полчаса назад ему хотелось одного: лишь бы нашлась машина, и бог с ними, с преступниками.