Одним словом, завидую даже карасю на сковородке. Его судьба-то как раз известна, а что будет со мной, не знает никто.

Неизвестность пугала. Смутное чувство тревоги не давало спокойно уснуть, и я проворочалась с боку на бок чуть не до рассвета. Сказала бы – до утренней петушиной переклички, да нет здесь кур. Гуси и утки есть. Маги методично выпалывали ростки любой цивилизации за пределами княжества, и на родине кур – в Юго-Восточной Азии – люди до сих пор жили первобытными племенами. Понятно, что теперь некому гонять нечисть утренними «кукареку»… Конечно, в любой шутке есть доля шутки, но что-то слишком уж она горькая, эта доля. Наверное, потому в этом мире меня никогда не покидало то «пяточное чувство», которое нашло самое неудачное время, чтобы снова напомнить о себе.

Разумеется, наутро я проснулась с головной болью.

Кофе с чаем здесь тоже не водится, пришлось проглотить предпоследнюю таблетку темпалгина из аптечки безвестного туриста и с самым прегадостным настроением торговаться с возчиком. Этот ни в какую не соглашался на формулу «утром стулья – вечером деньги». В смысле, везешь мою служанку с нехитрой поклажей в имение, и там рассчитываемся. Хитрый «таксист» настаивал на предоплате в полном объеме, а мне совсем не хотелось увеличивать долг перед магом еще на половину серебряного. Двадцать пять медяков – по местным меркам не так-то уж и дорого, но у меня и того в наличии не было. После битого часа разговора на повышенных тонах сошлись на компромиссном варианте: пятнадцать медяков задаток, десять – по прибытии в имение… Судя по тому, как упорно торговался возчик, я заключила, что мое владение не самое богатое в управе Рема. Но раз согласился на частичную оплату по выполнении заказа, значит, и не самое запущенное. Что ж, пошла к Ульсе. Сдала ему заряженные телефоны, написала расписку на шесть серебряных с четвертью, получила на руки те самые двадцать пять медяков – мало ли что, вдруг в кубышке прежнего хозяина ничего нет – и с чистой душой отправилась за Ирочкой.

– Что, едем? – обрадовалась та, хватаясь за сумки. – Ура!

Я скептически обозрела ее «дорожный» прикид: джинсики, китайские кроссовки и легкая яркая курточка. Словом, та самая одежка, в которой она сюда попала. Всей разницы с ней прежней – отросшие волосы, наполовину ярко-рыжие, наполовину каштановые.

– Оденься потеплее, – сказала я. – Повозка – не авто, а погодка прохладная.

– Да ладно, там сколько ехать-то! Твой препод говорил, лиг пять. Это типа пять кэмэ, да?

– Нет.

– А сколько? – Ирочка ошалело уставилась на меня.

– Здешняя лига – это расстояние от твоего носа до горизонта. Где-то в районе пяти километров. Умножь пять на пять и сделай выводы.

– Бли-ин… – Моя землячка сразу поскучнела. – Далеко.

– Мне на велосипеде – пара часов, даже по грунту. А повозка как раз к вечеру дотащится. Так что не форси, а доставай ту туристическую курточку.

– Ладно, не вопрос. – Видимо, Ирочка решила, что пококетничать она сможет и позже. Главное, не приехать с соплями до пола. – Может, ты мне чего-нибудь от простуды наколдуешь? Вот, у меня кулончик есть, – она достала из-под свитерка тонкую серебряную цепочку со знаком Близнецов.

– Снимай, наколдую, – мне тоже не улыбалось по приезде лечить эту модницу от какого-нибудь местного гриппа, потому согласилась сразу. Несмотря на головную боль, которая только-только начала сдавать позиции. – Но куртку сменить! Это приказ, ясно?

– Так точно… – вздохнула Ирочка.

Маг проводил нас, стоя на крылечке.

– Ну, удачного пути, Стана из Масента, – хихикнул он на прощанье. – Ничего не хочешь сказать напоследок?

– Я не прощаюсь, учитель, – улыбнулась я. Чистосердечно улыбнулась, без всякой задней мысли. По-моему, Ульса прекрасно это понял. И еще, по-моему, искренне удивился.

Итак, в путь. К новой головной боли.

Ну и какова же ты, моя персональная земля обетованная?

Поздравьте, дамы и господа. Перед вами гордая владычица старенького особняка, четырех десятков деревенских дворов, трех полей, двух лугов и одного озерца. И еще каменный мостик через речушку, теоретически дававший право взимать мостовой сбор. Прямо как в «31 июня». Не хватает только короны и принцессы. Впрочем, линяющая в свой природный цвет рыжая принцесса трясется в возке где-то километрах в пяти-шести отсюда.

Самая обыкновенная глухая средневековая деревня. А я тогда кто? Самая обыкновенная провинциальная барыня? Вряд ли. Хотя бы потому, что нормальные средневековые барыни не рассекают на велосипедах.

Но я-то ненормальная…

Густой лиственный лес, окружавший деревню Масент, давным-давно отступил от околицы. Любая попытка сократить дистанцию немедленно пресекалась крестьянскими топорами, благо здесь, к югу от Ремы, лес не дубовый, рубить можно. Впрочем, дуб тут имелся. Огромный, узловатый, явно очень старый. Рос он посреди того, что можно было бы назвать деревенской площадью – некоего расширения проходившей через деревню дороги. На нижних ветках густой бахромой висели цветные тряпочки, и относительно новые на вид, и совсем истлевшие от старости. По одну сторону так называемой площади постоялый двор, что совсем не удивительно, по другую – пара грубо сколоченных столов с рамками навесов, на случай, если мимоезжие торговцы пожелают что-нибудь здесь продать. Судя по отсутствию полотна на рамках и убогому виду столов, ими пользовались нечасто. Может, пару раз в год, когда купцы, едущие в Рему, запаздывали и бывали вынуждены здесь заночевать.

Объехав деревню под прицельными взглядами мелкой ребятни и баб, я вернулась на площадь и остановилась аккурат под дубом. Вон тот бревенчатый дом, на краю площади, на вид самый добротный. Не иначе дом старосты. Сейчас как раз время пахоты, если я ничего не напутала, и народ был в поле. Каждый день на вес золота. Ковыряли жирную черную землю – кто плугом, кто сохой. Но женщины с детишками сейчас должны копать огороды на придомовых участках. Ага. Вот эта старуха в плотном сером платке, злобно зыркнувшая на меня из-за невысокого плетеного забора, видимо, старостиха. Понятно, почему она на меня волком смотрит: явилось нечто в странных черных тряпках, непотребным образом обтягивающих фигуру, на голове непонятное цветастое сооружение, вместо глаз черные блямбы, а вместо лошади – то ли полтелеги, то ли рамка для сушки белья на колесах. Натуральное НЛО.