Каков хам! Чмо болотное! Сам хоть сейчас на конкурс уродов, а всё туда же!!!

— Да ты чё! Кобыла молодая, здоровая. Я её собственноручно выкармливал отборным ячменём! С чего бы ей подыхать?! — несколько обиженно отозвался второй, лениво ковыряя в зубах.

Ничего себе заявочки! Когда это он меня откармливал? Я здесь каких-то полчаса, а он уже успел стать мне “родной матерью”! Хотя… Вот блин! Если моя догадка верна, он собирается ПРОДАВАТЬ меня. В смысле кобылу.

Я внимательно посмотрела на своего “кормильца”. Что сказать? Лет двадцати пяти — тридцати.

Классический деревенский Иванушка, времён русских былин и сказок. Ростом под два метра, в плечах — косая сажень, нечёсаная копна выгоревших на солнце светлых волос, румянец во всю щёку, круглые голубые глаза и нос картошкой. В общем — кровь с молоком.

Одет “Иванушка” был в невразумительного цвета рубаху типа косоворотки и широкие штаны, до того пыльные, что было непонятно где кончалась грязь и начиналась собственно ткань. Обуви никакой не было и в помине. Вряд ли он здесь главный. Скорее помощник, ну, или сын хозяина ярмарки.

А Ванятка (так я, недолго думая, окрестила детинушку) заливался соловьём, окучивая корявого. Да так складно, что я и сама заслушалась.

— Ты только посмотри, как лосниться шкура! Как блестят глаза! Какой подтянутый живот! И ганаши расставлены широко. Прекрасная кобыла. Мечта! — пел он, и любопытство моё постепенно сменилось жгучим интересом.

— Ах-ах, какая длинная, мускулистая, высокая холка!!! — и я гордо вскидываю голову.

— А поясница? Ровная, широкая! — я заинтересованно начинаю осматривать поясницу, изгибая шею.

— Нет, ты посмотри какие бабки! — закатывая глаза, продолжает Ванятка, и я смущённо опускаю взгляд, хотя о каких таких “бабках” идёт речь, представления не имею.

— Ну, а копыта, копыта — то! Тёмные, чистые, ни единой трещинки! Ты на запястье посмотри! — я поднимаю ногу к морде, дабы внимательно изучить вышеназванную часть тела и боковым зрением замечаю, как падает челюсть у покупателя. Иванушка, однако, продолжает почти без паузы: — А какая гибкость! Да ты в своём зверинце благодаря ей за неделю озолотишься!

Услышав про деньги, покупатель скоренько подобрал с земли челюсть и принял равнодушный вид, хотя я заметила заинтересованность, мелькнувшую в его глубоко посаженых чуть прищуренных глазёнках.

— Не говори ерунды. — буркнул он нарочито небрежно. — Мне кобыла нужна, чтобы повозки тянуть, а не для выступлений. Моя недавно околела. И ведь не старая ещё была, и трёх лет не прошло с тех пор, когда я её в Нароле купил. Видно больную подсунули.

— А ты скотину кормить не пробовал? — гулко хохотнул Ванятка, и лицо мелкого уродца моментально исказилось в злобной гримасе.

— Не лезь не в своё дело! — зашипел он.

— Да я и не лезу. — примирительно хмыкнул детинушка и поскрёб подмышкой. — Ну, чего? Брать будешь или нет?

— Сколько? — коротко спросил уродец, всем своим видом выражая сомнение в целесообразности сделки.

— Десять талларов.

— Да ты белены объелся?! — возмущённо взвыл тощий хам. — Да этой полудохлой твари красная цена — четверть таллара!!!

Мой “продавец”, как ни странно, ничуть не расстроился, с деланым равнодушием пожав плечами, а вот я…

Вопреки здравому смыслу, разомлевшая от потока комплиментов Ванятки и уже почти уверовавшая в свою уникальность и привлекательность, пусть и в лошадином обличье, я возмущённо всхрапнула и немыслимым образом моментально взвилась из положения “сидя в раскоряку” в положение “нависая над хамом”. Ярость туманила разум. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и у меня из ноздрей пойдёт дым.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СМОРЧЁК НЕДОТОПТАННЫЙ?!! — угрожающе рявкнула я, забыв о новом облике.

Естес-ствено, вместо слов раздалось ржание, но зато какое: оглушительно громкое, но при этом низкое и какое-то утробное, напоминающее рык крупного хищника.

Корявый уродец, медленно-медленно повернув голову, посмотрел на меня в упор и, вдруг, пронзительно завизжав, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал прочь, прикрывая плешивую голову руками. Невозмутимый прежде Ванятка, приоткрыв рот, попятился, не выпуская меня из поля зрения. На секунду я и сама ошалела, но увидев произведённый эффект, воспряла духом и довольно улыбнулась во все свои сколько-то там зубов.

Почему-то моя удовлетворённая улыбка ничуть не обрадовала Ванятку и он, вытаращив глаза, стал бочком перемещаться к заборчику, бормоча что-то вроде: “Чур меня! Чур!”.