Уже два года мир находится под властью вампиров, которые перекроили его ради собственного выживания. На земле царит постоянная тьма, и лишь в течение двух часов слабый солнечный свет пробивается сквозь отравленную атмосферу. Большинство людей рассматриваются в качестве источника питания и содержатся как скот в специальных лагерях по переработке. Однако и в этих ужасающих обстоятельствах горстка отчаянных храбрецов продолжает почти безнадежное сопротивление, не зная, что они всего лишь пешки в вечной борьбе добра и зла…
Гильермо дель Торо, режиссер оскароносного фильма «Лабиринт фавна» и культовых фильмов о Хеллбое, и Чак Хоган, лауреат премии Дэшила Хэммета, объединили свои усилия для дерзкого обновления вампирской темы. Премьера американского телесериала по трилогии «Штамм» состоялась в июле 2014 года.
Чертовски хорошее чтение, наполненное убедительными страхами.
Талант дель Торо к созданию фантастических, жутких персонажей совершенно очевиден.
Гильермо дель Торо и Чак Хоган сочинили жуткую историю… «Штамм» — это и Брэм Стокер, и Стивен Кинг, и Майкл Крайтон, но — вместе взятые!
Кровь и апокалипсис смешались в жуткой истории, которая воспринимается так, будто сорвана со страниц сегодняшних газет. Живо написанный и беспощадно усиливающий напряжение «Штамм» завораживает и ужасает.
Книга, от которой невозможно оторваться. История, которую невозможно забыть.
Великолепный образец ухода от действительности.
Почти безупречный роман ужасов.
Увлекательно и мастерски сработано.
Пепельный дождь
Отрывок из дневника Эфраима Гудвезера
На второй день тьмы всех их согнали в кучу. Лучших и умнейших — всех, кто имел власть, богатство и влияние.
Законодатели и топ-менеджеры, магнаты и интеллектуалы, мятежники и лидеры общественного мнения. Никто не избежал своей участи — все были убиты, уничтожены. Их казнили публично, быстро и жестоко.
Если не считать нескольких специалистов от каждой отрасли, всех вождей, всю элиту истребили. Их выводили из «Ривер-хауса», «Дакоты», «Бересфорда» [1] вместе с детьми и домочадцами. Всех их арестовали и согнали на места массовых собраний народа соответствующих метрополий по всему миру: на Национальную аллею в Вашингтоне, на Нанкинскую улицу в Шанхае, на Красную площадь в Москве, на Кейптаунский стадион, в Центральный парк Нью-Йорка. Там были устроены театрализованные гекатомбы, на которых покончили со всеми.
1
«Ривер-хаус», «Дакота», «Бересфорд» — элитные жилые комплексы на Манхэттене. (Здесь и далее прим. перев.)
Сообщалось, что более тысячи стригоев буйствовали на Лексингтон-авеню, они прочесали все здания вокруг парка Грамерси. Вампиров не интересовали ни деньги, ни привилегии. Мягкие ручки с наманикюренными пальчиками молили о пощаде. Но подергивающиеся тела повисли на всех фонарных столбах по Мэдисон-авеню. На Таймс-сквер горели жертвенные костры высотой в шесть метров, поджаривая изнеженную плоть. Запах стоял словно от барбекю, сжигаемая элита Манхэттена освещала пустые улицы, закрытые магазины — ВСЕ ДОЛЖНО БЫТЬ УНИЧТОЖЕНО — и безмолвные диодные мегаэкраны.
Владыка точно рассчитал необходимое число вампиров для поддержания их господства без истощения запасов крови, подойдя к этому делу методологически и воистину как великий математик. Стариков и больных отобрали и уничтожили — очищение и государственный переворот одновременно. Всего за отрезок времени в семьдесят два часа (получивший впоследствии название «Ночь обнуления») была умерщвлена приблизительно треть человечества.
Орды вампиров захватили власть в городе. Полиция, спецназ, армия США — все были смяты монстрами. Тех, кто подчинился, сдался, оставили в качестве охранников и смотрителей.
План Владыки увенчался блистательным успехом. На беспощадный дарвинистский манер он отобрал тех, кто демонстрировал податливость и умение приспосабливаться. Его растущая сила была воистину устрашающей. После уничтожения Патриархов его контроль над расплодом — а через него и над миром — упрочился и стал более изощренным. Стригои уже не бродили по улицам, как бесноватые зомби, не нападали на людей и не кормились кому как вздумается. Их перемещения теперь координировались. Как у пчел в улье или муравьев в муравейнике, у каждого появилась своя роль и обязанности. Они стали глазами Владыки на улицах города.
Поначалу день исчез вовсе. Можно было видеть лишь несколько секунд блеклого рассвета, когда солнце достигало зенита, в остальное же время стояла полная темнота. Теперь, по прошествии двух лет, солнце проникало сквозь отравленную атмосферу уже на два часа в день, но его тусклый свет был ничуть не похож на солнечные лучи, обогревавшие когда-то землю.
Стригои, словно пауки или муравьи, были повсюду — следили, чтобы оставшиеся в живых соответствовали своему назначению…
Но более всего потрясало то, что жизнь практически не изменилась. Владыка набрал силу за счет хаоса, воцарившегося в обществе в первые дни. Лишившись самого необходимого (еды, чистой воды, канализации, служб охраны порядка), население от страха впало в такой ступор, что, когда основы инфраструктуры были воссозданы и реализована программа пищевых пайков, а восстановленная электросеть рассеяла тьму долгих ночей, люди отреагировали благодарностью и покорностью. Скоту, чтобы сдаться окончательно, требовалось вознаграждение в виде порядка и заведенного раз и навсегда режима бытия — этих ясных и определенных основ власти.