– Давай здесь, – прошептала та, покрываясь маковым румянцем и отводя глаза под сенью пушистых ресниц. – В доме я не могу… Совесть зазревает. Будто супругу изменяю…

– Я теперь твой супруг, забыла? – усмехнулась Цветанка.

Крепкий ветер бесновался снаружи, бросая в окна пригоршни дождя со снегом, а в доме было жарко натоплено, на столе тлела масляная плошка, и полумрак обнимал уютнее, чем пуховая перина. Спать не хотелось, и воровка просто изучала тени на потолке и стенах, слушая дыхание Млиницы и наслаждаясь тяжестью её головы на своём плече. По движению её ресниц Цветанка догадывалась, что той тоже не спится.

Млиница вздохнула и пошевелилась, убрала голову с плеча Цветанки.

– Заинька… Уйди на полати, а? – попросила она. – А то, кажись, опять сон от меня улетел. Может, ежели ты будешь подальше, я и сумею уснуть.

– Ладно, голубка, как скажешь. – Воровка тихонько чмокнула Млиницу в висок и забралась на полати.

Там она растянулась на пыльном овчинном полушубке, вдыхая затхлый запах старой шерсти и одним глазом поглядывая вниз, на сиротливо свернувшуюся под одеялом Млиницу.

– Заинька, – вскоре послышалось снизу, – я кожей чую, как ты на меня глядишь. Не смотри, ладно?

Цветанка со вздохом перевернулась с живота на спину и уставилась в близко нависший над нею потолок; можно было поднять руку и поскрести его когтем… Веки воровки уже начали склеиваться, когда сквозь жужжащий полог дрёмы прорезался тоненький, серебристый всхлип. Цветанка рывком приподнялась на локте и вслушалась… Так и есть: Млиница плакала в подушку.

– Пташка, ты чего там? – вполголоса спросила Цветанка, свесив голову вниз.

– Я не могу уснуть, – жалобно пролепетала Млиница. – Тебя не было – могла… А теперь – опять…

Цветанка мягко спрыгнула на пол. Светильник уже потух, и она, угадывая невысказанное желание Млиницы, зажгла лучину в светце.

– Ну что опять с тобою? – Цветанка со вздохом присела на край постели.

Млиница села, с отчаянием вцепившись себе в ворот сорочки.

– Я поняла… Я не могу спать, когда рядом оборотень.

– Но ведь ты же знаешь, что я тебя не трону. – Цветанка осторожно скользнула тыльной стороной когтистых пальцев по прядкам, выбившимся из её растрёпанных кос, мягко заправила их за уши. – Я не причиню тебе зла никогда. Ты ведь сама убедилась… Или ты мне всё-таки не веришь?

– Ах, Заинька мой! – исступлённым шёпотом выдохнула Млиница, щекочущим теплом объятий обвивая плечи и шею Цветанки. – Вроде бы и верю, а всё равно сердечко стучит-стучит, бьётся в груди, аж больно под рёбрами! И надышаться не могу – воздуха не хватает. Глаза закрою, а они сами открываются, проклятущие, и нету сна, хоть ты тресни! Мерещится всяко-разно – будто подкрадывается ко мне кто-то…

– Беда мне с тобою, ладушка, – покачала Цветанка головой. – Ну, коли так… Может, мне совсем уйти?

– Ох… Заинька мой, синеглазенький мой! – Млиница взяла лицо Цветанки в горячечно жаркие ладони, касаясь прерывистым дыханием её губ. – Мужа забыть не могу, но и ты мне в душу запал… С тобою мучаюсь, а без тебя – ещё горше! Рвётся сердце моё в разные стороны, и не знаю, как быть, что делать! Уйдёшь ты – и опять я в пучину тоски провалюсь. С тобой хоть и сна нет, а всё как-то легче на душе…

По её щекам катились слёзы, скапливаясь на подбородке, где их утирала Цветанка. Отчаянный, страдальческий взор Млиницы плавал поверх головы воровки, устремлённый в ненастную тьму за оконцем.

– Да, задала ты мне задачку, милая, – невесело усмехнулась воровка. – И оставить тебя одну боюсь, и без сна тебе опять же никак нельзя… Ну ничего, что-нибудь придумаем, моя хорошая.

Цветанка нежно прильнула к её дрожащим, солёным от слёз губам. Млиница порывисто и страстно ответила на поцелуй, а потом отстранила воровку от себя.

– Сладко мне с тобою, – жарко дышала она, пожирая Цветанку взором, полным болезненно-восторженного изнеможения. – Наслаждаюсь и сама же этого стыжусь, корю себя. Померещится иножды, будто муж видит… И так невмоготу становится, что удавиться впору.

– Вот этого я и боюсь. – Цветанка устало уткнулась своим лбом в горячий лоб женщины. – А знаешь, что? Давай-ка я сейчас пойду, а ты выспись хорошенько. А я через денёк-другой к тебе в гости со Светланкой приду. Ладно?