– Давай, делай, время у нас не считанное, – сказал я и развалился на матрасах.

Парня нужно было куда-то прятать. Если действительно все так, как указано в ориентировке, то парень представляет опасность для любой власти. Для любого человека, потому что какой бы чистый человек ни был, в его жизни было немало грязных простыней и нестиранных портянок.

– Вот, сделал, – доложил компьютерщик, протягивая мне ноутбук. – Правда, картина поверхностная, потому что не учтены тысячи и тысячи действующих лиц. Но главных из них я заметил. Читайте.

Я начал читать и у меня стало вытягиваться лицо. Все, что я ни читал, никак не вязалось с той официальной историей, которая рекомендовалась партией и правительством в качестве как бы реальной истории и была внесена в школьные учебники истории.

Война на Черном море начиналась не так, как мы знали с детства. Все силы были брошены на отражение немецко-румыно-итальянских десантов, но десантов не было, а силы были обращены в сторону от тех направлений, по которым наступали немцы.

Второе, наши засыпали минами фарватеры и на этих минах стали подрываться свои же корабли. Потери довольно внушительные.

Были еще новейшие немецкие мины, которые плохо подвергались тралению, и флотские инженеры долго ломали головы, как с ними бороться. Пока на Черном море гибли минёры, в Москве спокойно сидели и смотрели на это, располагая информацией об этих минах, которые закупили у немцев 1940 году.

– Вранье все это, – сказал я. – Такого не было. Я сам видел фильм, как наши инженеры разоружали немецкую комбинированную мину и, в конце концов, справились с этой задачей.

– Фильм документальный? – спросил компьютерщик.

– Нет, художественный, – признался я. – Чего я спорю, – думал я, – архивы все равно закрытые, наши исторические исследователи по косвенным данным и по заграничным источникам изучают нашу историю, потому что если ее копнуть, то пойдет такая вонь, хоть святых выноси. У тех тоже рыло в пуху, но зато они секретят все, что вообще секретить нельзя, поэтому к ним больше доверия, потому что у них под спудом находится малый процент информации, по сравнению с нашими залежами, которые исподтишка сжигаются килограммами и тоннами, чтобы никто не мог предъявить счет генсекам и президентам. Поэтому и доверия к нашим властям нет. То есть, но не так много. – А вот по конкретному событию ты можешь дать информацию? – спросил я.

– Давайте попробуем, – предложил мой знакомый, – называйте место, время, суть события, известных вам участников.

Я поднапрягся и постарался вспомнить все, что предшествовало первым губернаторским выборам в нашей области в середине девяностых годов прошлого века.

Вроде бы я много знал об этом процессе, но то, что выдала машина, повергло меня в шок. Список консультативных встреч кандидата в губернаторы с представителями деловых и криминальных группировок, отчеты милиции и службы госбезопасности об участниках переговоров и достигнутых договоренностях. Ни дать, ни взять, а прямо детектив Марио Пьёзо о крестном отце. И повсюду нами правят такие руководители мафий. Мафия бессмертна, кричал герой одной известной кинокомедии. А получается никакая ни кинокомедия, фильм ужасов.

Да за такую информацию каждый, кто участвовал в этих переговорах, голову оторвет владельцу информации. Сами посудите, парень не был у нас в это время и ничего не мог знать, а машина все рассчитала и все выложила, естественно, пользуясь возможностью беспроводного подключения к интернету и, вероятно, имея коды доступа к некоторым оцифрованным архивам.

– Хорошо, – сказал я, – что будет в течение нескольких лет на Западном направлении?

– Без проблем, – сказал парнишка, и начал что-то печатать, заполняя какую-то таблицу. – Смотрите сами. В Украине произойдет демократическая революция. Россия, как это положено любой империи, бросит все силы на борьбу с революцией, захватит Крым и начнет войну с Украиной в восточных и южных областях, создавая террористические группы из граждан России и примкнувших к ним коллаборационистов.

– Вранье, – отрезал я. – Такого не может быть потому, что этого быть не может. Россия и Украина – это братские территории и только дьявол может столкнуть в войне эти два народа.

– Не хочешь, не верь, – покорно согласился парень, это же не я выдумываю, а программа экстраполирует линию поведения конкретных людей в конкретной ситуации.

– И ты можешь получить данные, о чем говорят и до чего договариваются в бане представители гласной и негласной элиты в любой области страны? – спросил я.

– Естественно, вводим личные и политические данные, обстановку в области, и получите стенограмму, – как-то торжественно сказал мой спутник.

– Да, вляпался я в дело, – пронеслось у меня в голове, – мне никто не поверит, а парень этот не успокоится, будет бегать и доказывать, что он гений и что Нобелевская премия – это слишком малая оценка его заслуг. А его поместят в комфортабельную тюремную камеру и будут охранять как зеницу ока, а та часть движущих общества, которую не допускают до власти, будет пытаться уничтожить его, потому что кроме государственных секретов он будет раскрывать и личные, и коммерческие секреты, а там столько грязи, упаси Бог. Правильно сказали наши начальники, что его нужно кокнуть сразу, как только обнаружишь. Кто же захочет знать правду о себе? Никто, даже я. А что делать? Придушить его и уйти. А водитель? Нет, брать на свою душу душегубство я не буду. Спровоцировать автоаварию? Тоже не лучше. Объяснения он не поймет. Нужно его сдать в камеру хранения, где он будет ждать своего часа. А его время подойдет. Может быть. Когда-нибудь. Лет через сто. Или через двести, а, может, и через тысячу.