«Но если пить не дадут, завтра всё равно умру, – пришла печальная мысль. – В крайнем случае послезавтра… И что это за тюрьма такая? В любом узилище, даже на каторге, дают и пить, и есть, а здесь что за странные порядки?.. О! А что это за шум?..»

Уже в очередной раз она попыталась протиснуть лицо между толстенными прутьями решётки, чтобы увидеть пространство дальше по коридору. Тщетно! Зато и странный шум нарастал. Грохнула стальная дверь, послышался топот, словно бежало сразу несколько воинов. На этом фоне стал громче некий рёв. Потом стало понятно: какой-то мужчина страшно ругается.

А там и тип показался в поле зрения. На взгляд, типичный тюремщик: мятая форма, расхлябанные сапоги, сонная рожа. Разве что сон с неё почти исчез, сменившись страхом и раболепием. Но смешней всего, что тип примчался со складной лестницей, установил её под лампой и, взобравшись, стал протирать плафон. Затем спрыгнул и перенёс лестницу к следующему плафону. Как ни странно, после его усердий в самом деле становилось светлей.

Но пленнице было плевать на освещение. Когда до тюремщика оставалось метров пять, она взмолилась пересохшими напрочь губами:

– Принесите мне пить! Я умираю! И по какому праву меня похитили?!

Тюремщик поступил более чем чудовищно. Подскочил к решётке и просто резко ткнул женщину в лицо всей пятернёй. А когда она упала, больно ударившись, зашипел со злостью:

– Забейся в угол и не шевелись! Если хоть слово пикнешь, на ремни порежем!

После чего протёр два оставшихся плафона, задвинул лестницу сквозь решётку в крайнюю камеру и ринулся назад, к выходу. Но шум и рёв приближался как раз ему навстречу. А там и командный голос стал разборчивым и вполне внятным:

– Кто на этом уровне находится?

– Никого! Почти никого! – тут же поправился иной, униженный голос. – Спортсменка, теннисистка, группа Белого Барина недавно привезла.

– Отлично! Она-то мне и нужна! Веди к этой преступнице!

Услышав такое, Галлиарда в самом деле забилась в дальний угол камеры, уповая на то, что речь идёт не о ней и её не заметят. Видимо, упования несчастной женщины судьба не услышала. Здоровенный мужик, в форме высшего приписного чиновника, шёл прямо к концу коридора. Правда, форма его почему-то не соответствовала приписным шестнадцатого сектора. Вокруг высоченной туши увивалось три фигуры тюремщиков, а сзади, словно сомнамбула, шла какая-то женщина с чёрным мешком на голове. Причём на плече у неё висела внушительная спортивная сумка, очень похожая на теннисную.

Высокий чин остановился у решётки, присматриваясь внутрь камеры и вопрошая:

– Где эта убийца несовершеннолетних? Где эта баронета Галлиарда Фойтинэ?

Дверной проём тут же открыли, а пленницу выволокли пред ясны очи начальства. Тот присмотрелся к ней скептически, а потом резко ухватил за волосы, больно запрокинул голову назад и заорал, словно его резали:

– Признавайся, зачем ты заманила в дом бедного юношу, а потом зарезала его в спину?!

Наконец-то до баронеты дошло, в чём её обвиняют, и она попыталась защищаться:

– Неправда! Это был вор, пролезший в форточку! И он хотел открыть дверь для остальной банды.

– О-о! Как ты запела! Ещё скажи, что это не твой дружок Поль всё это задумал и организовал! А?

– При чём здесь Поль? Он вообще был с дэмом в ином мире…

– Молчи! И не смей сюда приписывать властителей! Тем более что твой дружок Поль уже пойман, во всём сознался и, скорее всего, завтра вас обоих казнят.

– Нет! Он не мог! Он тут вообще ни при чём! – невзирая на чуть ли не вырываемые с корнем волосы, Галлиарда забилась в руках гиганта, словно пойманная в силки птица.

Сама мысль, что Труммера поймали, ввергла её в такую панику, что она почти перестала соображать. И только краешком сознания улавливала смысл того, что кричал ей озверевший чиновник:

– Зря ты его выгораживаешь! Он сразу сознался именно в твоей виновности! Говорил, что ты в его дом забралась обманом, в его отсутствие. Так что убийство лежит полностью на твоей совести!

– Нет!.. Нет…

– Что «нет»?! Чего ты ноешь? Отвечай толком! Если вина его и он сам тебя впустил в свой дом, мы тебя уже завтра отпустим домой. Ну?! – опять встряхнул за волосы так, что в глазах от боли потемнело. Но пересохшие женские губы всё равно твердили в ответ только одно слово «нет!».

Свои угрозы и предложения свалить вину на Поля здоровяк повторил раза три на разный манер. Видя, что ничего не может добиться от пленницы, затолкал её обратно в камеру и переключился к вопросам о её содержании:

– Кто-нибудь прикасался к ней?

– Никак нет! Не положено по правилам двое суток вообще в коридоре появляться.

– То есть вы её и не кормили?

– И не поили, геер дон!

– Хм! И кому она будет такая ослабленная нужна, если не сможет кричать во время сожжения на костре? – задал мужик риторический вроде вопрос и тут же распорядился: – Накормить самым лучшим и напоить, я потом проверю. И одеял ей сюда принесите пяток, почище которые. Часа через два-три сюда один мой хороший знакомый прибудет, большой любитель таких цыпочек. Пусть он немножко с девочкой позабавится. Если ему всё понравится, потом и вам разрешу этой красоткой попользоваться.