— Неудовлетворительное окончание дела, Ватсон.

В высшей степени неудовлетворительное, — сказал он и надолго замолчал.

Я чувствовал — ему хочется закончить тягостный разговор, но жгучее любопытство не позволяло мне это сделать. Я даже забыл про сломанную лодыжку и боль от ожогов.

— Не знаю, почему вы так говорите, Холмс. Ведь Потрошитель мертв.

— Это правда, — сказал он. — Но вам действительно следует поспать, Ватсон.

Он сделал попытку подняться.

— Просто не смогу заснуть, — сказал я хитро, — прежде чем все камешки в этой мозаике не будут на месте.

Повинуясь судьбе, Холмс снова присел на кровать.

— Даже мне по силам проследить цепь последних событий, которые привели в конце концов к пожару. Безумный Потрошитель, каковым оказался лорд Карфакс, скрывавшийся под личиной филантропа, не знал ни того, как выглядят Анджела Осборн и Макс Кляйн, ни того, где они находятся. Я прав?

Холмс не ответил.

— Когда вы нашли его прибежище, — не сдавался я, — вы уже знали, кто он, не так ли?

Здесь Холмс ответил мне кивком.

— Затем мы пошли в приют и не встретили его там, но он-то наверняка видел нас и подслушал разговор. Или пришел вскоре следом за нами в приют и узнал про «Ангела и Корону» от доктора Мюррея — ведь у того не было никаких оснований что-то скрывать. Лорд Карфакс бросился догонять нас и точно так же, как мы, нашел черный ход.

— Лорд Карфакс пришел туда раньше нас, — сказал Холмс твердо. — Вспомните — когда мы пришли, дверь уже была взломана.

— Тогда я внесу поправку: у него, видимо, была какая-то возможность опередить нас, срезав путь, пока мы шли сквозь сплошную пелену тумана. Следующей жертвой должна была стать Анджела Осборн, но мы спугнули его своим появлением. Он, видимо, спрятался где-то в коридоре, когда мы прошли к миссис Осборн.

Холмс не возразил мне.

— А когда он понял, что вы разоблачили его, он решил покончить со своей полной злодеяний жизнью во всепожирающем пламени — этого требовала безумная его натура. Последние слова, с которыми он обратился ко мне, были такими: «Сообщите всему свету, доктор Ватсон! Скажите всем: Джек Потрошитель — лорд Кар-факс!» Только безумный эгоцентрист, одержимый манией величия, мог додуматься до такого!

— Как бы то ни было, а Джек Потрошитель больше не будет рыскать ночью по лондонским улицам, Ватсон. Ну, а теперь не будем пренебрегать предписаниями вашего врача. Я просто настаиваю, чтобы вы заснули.

С этими словами он покинул меня.

Эллери отложил рукопись доктора Ватсона и впал в глубокую задумчивость. Он даже не услышал, как щелкнул дверной замок, как открылась и закрылась входная дверь.

Когда он поднял глаза, в дверях кабинета стоял его отец.

— Папа!

— Привет, сын, — сказал инспектор с торжествующей улыбкой. — Я просто не мог усидеть там ни минутой больше. Вот, стало быть, вернулся.

— Добро пожаловать домой.

— Значит, ты не сердишься на меня?

— Ты и так выдержал дольше, чем я рассчитывал.

Инспектор облегченно вздохнул, бросил шляпу на софу и подошел к сыну. Но на лице его тотчас же появилось озабоченное выражение.

— Ты ужасно выглядишь. Что с тобой, Эллери?

Эллери не ответил.

— А как выгляжу я? — хитро спросил инспектор.

— Много лучше, черт подери, чем в тот день, когда я отослал тебя отсюда.

— А ты? Ты уверен, что у тебя все в порядке?

— Я чувствую себя вполне нормально.

— Это ты можешь мне не рассказывать. Ты все еще не закончил свой роман?

— Почти. Все идет великолепно.

Однако Старик не удовлетворился полученными ответами. Он сел на софу, закинул ногу на ногу и сказал:

— Рассказывай мне все.

Эллери пожал плечами.

— Я совершил большую ошибку, родившись в семье полицейского. Но ладно, тут есть что порассказать. Давг но прошедшие и нынешние события тут переплелись воедино. А сейчас весь этот узел развязывается.

— Выражайся яснее.

— Заявился как-то Грант Эймз.

— Ты уже говорил.

— Приволок с собой рукопись. И пошло одно за другим. Вот я и сижу.

— Совершенно не пойму, о чем ты.

Эллери вздохнул.

— Тогда придется рассказывать все сначала.

Он рассказал все подробно и обстоятельно.

— …Вот так обстоят дела, папа. Она убеждена в его невиновности. Всю жизнь прожила с этой мыслью. Наверно, просто не знала, как поступить, пока на закате лет ее не осенила идея обратиться ко мне. Неплохая идея, надо сказать!

— И что ты намерен делать?

— Я как раз собирался навестить ее, но тут заявился ты.

— Значит, так! — инспектор поднялся и взял у Эллери из рук дневник. — Поезжай. Насколько я понимаю, у тебя просто нет иного выхода, мальчик мой. В конце концов, она просила тебя об этом.

Эллери поднялся на ноги.

— Можешь прочесть рукопись, пока я езжу.

— Именно этим я и займусь.

Эллери поехал на север, в сторону Уэстчестера, по автостраде № 22 до Соммерза. На центральной развязке мелькнул мимо деревянный слои, напоминавший о том, что некогда здесь перезимовал цирк Барнулла и Бэйли. Проезжая Патнэм Каунти, он вспомнил героев революции, надеясь в душе, что все они пребывают в раю, в специальном героическом отделении.