– Все-таки живой человек лучше, – сказал Кристо, вернее, повторил свои собственные слова, после которых и наступило долгое молчание, – ведь это он изобретает искусственную руку и все машины тоже. А машина человека не изобретет.

Обычно Луиджи охотно выслушивал болтовню Кристо, но сегодня вечером – нет… Все было слишком сложно.

– Не в этом дело, – вяло проговорил он, покачиваясь в качалке. Очки он снял и закрыл глаза. Когда Луиджи откачивался назад, тень и свет лампы попеременно пробегали по лицу мальчика. Вокруг них залегла улыбчатая неподвижность автоматов, как и всегда находящихся в ожидании чего-то: уж не ждут ли они принца из сказки, поцелуй которого все оживит, все приведет в движение.

– Машина бесконечно расширяет физические и умственные возможности человека, – продолжал Луиджи, с отвращением выговаривая слова.

– Но ведь ты, ты любишь «руку Андре», а «рука Андре» к тебе никаких чувств не питает.

Луиджи приоткрыл один глаз и посмотрел на Кристо, но без очков увидел лишь нечто расплывчатое, медузообразное, плавающее в тумане.

– Уже до чувств договорился? Сейчас пытаются наделить машины памятью, мозгом, а тебе уже и чувства подавай. Хотя в сущности почему бы и нет? Круг знаний человека непрестанно растет, и в принципе ему нет пределов. Если человеку удастся в один прекрасный день создать по своему подобию искусственного человека, возможно, этот искусственный человек будет наделен также и чувствами.

– Значит, ты думаешь, что можно сделать искусственную Натали?

– Что ты хочешь этим сказать?

Луиджи надел очки, и Кристо сразу приобрел полагающийся ему вид: бледненький, худощавый мальчуган в коротких штанишках и в курточке на молнии.

– Она с каждым обращается так, как нужно…

– Верно… Это и называется человеческими отношениями. Каковы-то будут отношения между кибернетическими системами, вот где загвоздка, дружок… Натали от природы отрегулирована так, что действует, как людям нужно: кого пожалеет, кого подбодрит, кому и пощечину даст. Но, возможно, все эти чувства исчезнут, а тому другому потребуется термическая температура или неотложный ответ на тот или иной вопрос, как знать…

– Это я себе представляю… Вот, например, говорят про машину: столько-то лошадиных сил, но делают-то ее не в виде лошади. Ведь никто в автомобиль не впрягает четверку карусельных лошадей, чтобы казалось, будто они его тащат. Искусственный человек вовсе не будет походить на настоящего человека, он не будет андроидом. Верно, Луиджи? Ведь пользы в этом никакой нет. Поэтому точно так же, когда говорят, что бог создал нас по своему образу и подобию, это вовсе не значит, что бог просто бородатый господин…

– Тут ты совершенно прав… Когда я говорю, что искусственный человек будет создан по нашему подобию, я имею в виду вот что: создавая его, человек будет вдохновляться самим собой, законами функционирования нашего организма, в отношении мозга, системы сигнализации и т. д. и т. п. Вовсе я не утверждаю, что искусственный человек будет походить на нас, как, скажем, ты похож на свою маму.

– Это уже лучше, – одобрил Кристо, – но еще недостаточно хорошо. Мы-то живые, а он нет…

Луиджи без труда представил себе Кристо у грифельной доски, экзаменующего студентов… Должно быть, будет он очень высокий и худой, будет небрежно завязывать галстук и скажет студенту, как сказал сейчас Луиджи: «Это уже лучше, но еще недостаточно хорошо». Луиджи улыбнулся этому неожиданному видению: Кристо – профессор Сорбонны! – а вслух проговорил:

– Уже теперь в кибернетических машинах используют вещества, напоминающие органические соединения.

– А по-твоему, это позволит уменьшить размеры машин или нет?

– Стараются, ищут… Чем крупнее части машины, тем медленнее они работают и потребляют больше электроэнергии. А когда дело идет о сокращении расходов, человек становится чертовски изобретательным. Не исключено, что новые вещества откроют новые возможности… Наши машины уже достаточно умны, но все же еще ограниченны и грубы. Ты, к примеру, можешь создать машину, которая способна доказать тебе теорему, но ей потребуется несколько часов там, где человеческому мозгу вообще не требуется времени, чтобы дать немедленное объяснение.

– Ага!

Разговор иссяк, и оба сидели молча в компании всех этих допотопных игрушек, тупых роботов, которые безостановочно делают все одно и то же, стоит только их завести или включить в электрическую сеть.

– Это я себе представляю, – заговорил Кристо. – Роботы будут иметь мощность во столько-то лошадиных сил, электронный мозг, микроскопы вместо глаз, ладно, ну а чувства? Если у них в животе будет магнитофон, они даже говорить смогут, но ведь прежде придется записать на пленку то, что им надо говорить…

– Почему же? Не исключена возможность, что пленка будет чувствительна к тому, что происходит в самой кибернетической системе. Реакция на звук, на свет… Нет ничего невозможного. Может быть, это будет не настоящая речь, но все-таки речь. Ничего нет невозможного. Средства общения между живыми существами – не обязательно речь, даже не обязательно звук…

– Если это будет через тысячу лет, это все равно что никогда… – Кристо потер глаза, – в последнее время у него появилась скверная привычка тереть глаза, когда его что-нибудь целиком поглощало, словно ему хотелось яснее все разглядеть.