Наступила томительная пауза.

— Ай, ай, ай… Сколько лет-то прошло, — начал Хвостухин, — подумать только, сколько лет.

— Да. «Время — вещь необычайно длинная», как писал Маяковский.

Разглядывая друга детства, Хвостухин увидел за его спиной Раису Павловну. Стоя в соседней комнате, подняв руку, она показывала мужу часы. Жест этот означал: «Время закругляться. Мы опоздаем в театр».

— Слушай-ка, — сказал Хвостухин, — может быть, ты… это самое… пообедаешь? Я-то, правда, уже обедал.

— Спасибо. Я тоже.

— Серьезно?

— Серьезно. У меня уж такая привычка — каждый день обедаю.

— Где ж ты обедал? — спросил Хвостухин, радуясь, что беседа вошла наконец в некое подобие русла.

— В ресторане.

— А остановился где?..

— Пока в гостинице «Москва». На днях перееду.

Хвостухин кивнул:

— М-да… Вот они какие, дела. Дела-делишки. Ну, а вообще как жизнь?

— Живу помаленьку. А ты-то как?

— Не жалуюсь, — протягивая гостю папиросы, сказал Хвостухин, — работаю.

— Ты, кажется, в главке?..

— Да. Начальником главного управления. Только вчера из отпуска. Завтра приступаю к работе.

Гость подошел к окну, кивнул:

— Машина стоит. Твоя?..

— Моя. Служба такая.

— Понятно. Кого-нибудь из наших видел?

«Было бы лучше, если б не он, а я задал этот вопрос», — подумал Хвостухин.

— Из наших ребят, спрашиваю, никого не видел? — повторил гость.

— Так. Кое-кого встречал.

— Кого же?

— Этого… как его… Иванова.

— Пашу?

— Сашу. То есть да, Пашу.

— Ну, как он?

— Он? Он работает.

— Он, по-моему, в Горьком был, а потом в Куйбышев уехал. Талантливый человек, энергичный. Он и в детстве таким был, верно?..

— Еще бы, — подтвердил Хвостухин, безуспешно пытаясь вспомнить, о каком Иванове идет речь.

— Я от Виктора Шарохина письмо получил с Алтая, — с увлечением продолжал гость. — Таким, брат, знаменитым механизатором заделался — не подступись.

— Молодец, — с пафосом произнес Хвостухин.

— А Любу Некрасову помнишь?..

— Любу? Некрасову? Девушка была такая…

— Кандидат наук.

— М-да… Не сидят люди на месте. Растут, — отметил Хвостухин. — Ну, а как твоя личная жизнь? — Перехватив инициативу, он почувствовал себя несколько уверенней. — Я слышал — ты, наверно, женился?

— Было дело.

— И правильно. Детишки есть?

— Сынок.

— Неплохо. — Хвостухин сложил руки на груди и потряс ими. — Качаешь, значит? Уа-уа.

— Да как тебе сказать. «Уа-уа» кончилось. В институт парень пошел.

«Тут я, кажется, дал маху», — подумал Хвостухин и торопливо сказал:

— Ага. Ну да. В общем, уже ходит.

Мельком взглянув на часы, он вытащил из карманчика записную книжку, одновременно выронив театральные билеты. Озабоченно перелистывая записную книжку, Хвостухин не заметил, как гость поднял билеты и, усмехнувшись, положил их на стол.

— Ты, наверно, торопишься? — спросил гость.

— Понимаешь, какая штука. Я совсем забыл. Вечером у меня сегодня…

— Совещание, что ли?..

— Да. Нечто в этом роде.

— Ну, я тогда пойду.

Уловив в тоне гостя обиду, хозяин запротестовал:

— Нет, ты посиди. Ты где остановился?..

— Я же сказал. Пока в гостинице «Москва».

— Ну да. А в каком номере?..

— В шестьсот седьмом.

— Сейчас в гостинице остановился, ладно. А в будущем, приедешь, давай прямо с вокзала с вещами ко мне… Звони. Может, затруднение будет с номером, я дам команду, помогут.

— Спасибо, — поклонился гость и почему-то вздохнул. Он внимательно наблюдал за Хвостухиным, который достал откуда-то портфель, углубился в бумаги и потом рассеянно спросил:

— Как твои старики?

— Умерли оба, — тихо ответил гость.

Хвостухин подчеркнул что-то карандашом.

— Привет им передай, когда увидишь. Ладно?..

— Будет исполнено, — покачав головой, сказал гость.

— Только смотри не забудь. А как твое здоровье?

Гость помедлил с ответом, потом сказал:

— Плохое у меня здоровье. Рак у меня, корь, тиф и менингит.

— Молодец! Рад за тебя. — Хвостухин поднял глаза на гостя. — Ну-с, м-м-м. А как с квартирой? — И, не дожидаясь ответа, снова уткнулся в бумаги.