— Нет, она живет на другом конце деревни.

— А как же кошки и собаки?

— Какие кошки и собаки?

Я быстро закончил прием. И не поехал домой, хотя обеденное время уже начиналось. Вместо этого я на полной скорости отправился на своем недужном автомобильчике в Корби и спросил первого встречного, где живет миссис Бродвит. Домик оказался маленьким, но красивым, и миссис Бродвит сама открыла мне дверь.

— О, заходите, мистер Хэрриот. Как хорошо, что вы пришли!

Я вошел внутрь, и мы сели по разные стороны чистого дощатого стола.

— Я так скучаю по мисс Стабз, — сказала она.

— Да, мне только что сказали.

— Как бы то ни было, она умерла спокойно. Просто не проснулась.

— Рад это слышать.

Миссис Бродвит окинула взглядом комнату.

— Мне повезло, и я нашла этот дом. Это как раз то, чего я всегда хотела.

Я больше не мог сдерживаться. У меня просто вырвалось:

— А что стало с животными?

Она небрежно ответила:

— А они в саду. У меня довольно большой садовый участок при доме.

Она встала, открыла дверь, и я с облегчением увидел, как в дом вбегают мои старые друзья.

Артур моментально вскочил ко мне на колени, лег, изогнувшись, на руку, и его подвесной моторчик не заглушил собачий лай. Принц, как всегда страдающий одышкой, вертел хвостом и улыбался мне в перерывах между приступами лая.

— Они прекрасно выглядят, миссис Бродвит. И на какое время вы их оставили у себя?

— Навсегда. Я люблю их не меньше, чем мисс Стабз, и не могу их оставить. Они будут делить со мной кров, пока живы.

Я смотрел на типичное лицо старой жительницы Йоркшира, на крупные скулы, с их грубыми очертаниями, с которыми контрастировали добрые глаза.

— Это чудесно, — сказал я. — Но разве вам не кажется, что содержание такой оравы — э-э — несколько дорого?

— Нет, вам не надо об этом беспокоиться. У меня кое-что отложено на старость.

— Что же, отлично, отлично, я буду присматривать за ними. Я проезжаю через эту деревню пару-тройку раз в неделю.

Я встал и направился к двери.

Миссис Бродвит жестом остановила меня.

— Есть только одна просьба. Пока не началась продажа дома и имущества в нем, я прошу вас заглянуть туда и забрать остатки лекарств, которые вы прописывали. Они — в передней.

Я взял ключ и поехал на другой конец деревни. Отворив шаткую калитку, я пошел по буйной траве к дому, который без собачьих морд в окне казался безжизненным. Когда я открыл скрипучую дверь и вошел внутрь, меня окутала полная тишина.

Ничего не было тронуто. Кровать со смятым одеялом стояла в своем углу. Я обошел комнату, собирая полупустые бутылки, банки с мазями и коробки с таблетками для старого Бена, — все-таки они ему помогли.

Когда я собрал все, то окинул взглядом комнату. Я больше не приду сюда. У двери я остановился и в последний раз прочитал табличку, которая висела над пустой кроватью.

Был вечер вторника, и я проводил его так же, как и все остальные вечера вторников, — смотря в затылок Хелен Олдерсон на собрании Музыкального общества Дарроуби. Возможно, это был не самый быстрый способ познакомиться с нею поближе, но я не смог придумать ничего лучше.

С того утра, которое я провел на вересковом холме, помогая теленку с его ногой, я ежедневно просматривал книгу регистрации вызовов в надежде найти повод еще раз посетить ту ферму. Но у Олдерсонов, к прискорбию, видимо, был весьма здоровый скот. Мне приходилось довольствоваться мыслью о предстоящем в конце месяца визите на ферму, чтобы снять гипс. Поэтому настоящим ударом для меня стал звонок отца Хелен, который сказал, что, поскольку теленку стало лучше, он сам снял гипс. Он с радостью сообщил мне, что перелом сросся прекрасно, а хромоты нет и следа.

Мне уже приходилось восхищаться инициативностью и уверенностью в себе местных жителей, но в тот раз я долго проклинал эти их качества. Пришлось вступить в Музыкальное общество. Я видел, как она входит в класс, где проводились собрания, и с удалью отчаявшегося следовал за ней.

В первый раз это случилось много недель назад, вспоминал я, исполненный жалости к себе, но с тех пор я не добился никакого успеха. Я уже и не помнил, сколько теноров, сопрано и мужских хоров приезжали сюда и уезжали, однажды целый духовой оркестр, умудрившийся каким-то образом набиться в небольшой зал, чуть не порвал мне барабанные перепонки, но я не сделал и шага вперед.