— Он говорил про вены, артерии и все такое прочее, — простонал Сид, проводя ладонью полбу. — Господи, это было ужасно!

Выяснилось, что Фреда Аддисона, рыбника, унесли без сознания всего через десять минут после начала, а сам Сид только-только успел добраться до двери. Ну, будто на бойне побывал!

Я заинтересовался подобными явлениями, так как обнаружил, что до них всегда только шаг. Полагаю, мы чаще с ними сталкиваемся, чем врачи, поскольку наши коллеги-медики, когда необходимо резать или кромсать, отправляют своих пациентов в больницы, а мы, ветеринары, просто снимаем пиджаки и оперируем на месте. А это означает, что хозяевам или работникам отводится роль ассистентов и они вынуждены наблюдать много необычного.

А потому, несмотря на мой еще малый опыт, я стал настоящим знатоком разнообразных симптомов приближения к роковой черте. Полагаю, статистикой заниматься еще рано, но мне ни разу не доводилось видеть, чтобы в обморок упала женщина или низенький мужчина, хотя они и проявляли различные степени брезгливости. А вот на высокого сильного мужчину всегда можно было положиться в этом смысле, особенно на шумных и сверхсамоуверенных.

Я сохранил яркое воспоминание о летнем вечере, когда должен был произвести операцию рубца. Как правило, когда я подозреваю, что в желудке застрял инородный предмет, то предпочитаю тянуть время — такие же симптомы могут означать и многое совершенно другое, а потому я никогда не тороплюсь прорезать дырку в боку животного. Но на этот раз диагноз был очевиден с самого начала — внезапное резкое снижение удоя, отсутствие жвачки, покряхтывание, запавшие глаза и общий понурый вид коровы. А в довершение фермер рассказал мне, что чинил курятник на коровьем пастбище, прибивал отвалившиеся доски. И я без труда догадался, куда пропал один из его гвоздей.

Ферма, выходившая прямо на главную улицу деревни, была любимым местом встреч тамошних парней. Пока я раскладывал инструменты на чистом полотенце, разостланном на тючке соломы, за мной наблюдали ухмыляющиеся физиономии, маячившие над нижней половиной двери. И не только наблюдали, но и подбодряли меня разухабистыми выкриками. Я уже собирался приступить к делу, как вдруг мне пришло в голову, что пара лишних рук пришлась бы очень кстати, и я обернулся к двери.

— Может, кто-то из вас, ребята, хочет стать моим помощником?

Минуты две стоял страшный гвалт, затем дверь отворилась, и в коровник ввалился дюжий молодой человек с огненно-рыжей шевелюрой. Можно было залюбоваться его могучими плечами и мощной загорелой шеей, поднимавшейся из расстегнутого ворота. А синие глаза и румяное лицо с высокими скулами тут же напомнили мне, что тысячу лет назад в Йоркшире похозяйничали скандинавы. Передо мной был подлинный викинг.

Я попросил его закатать рукава, хорошенько вымыть руки в ведре с теплой водой и дезинфицирующим средством, а сам выбрал участок на боку коровы и сделал местную анестезию. Когда я вручил ему артериальные зажимы и ножницы, он принялся гарцевать вокруг коровы, размахивая ножницами, как кинжалом, и безудержно хохоча.

— Может, вы сами прооперируете? — спросил я.

Викинг расправил могучие плечи.

— А что? Да я мигом!

И физиономии над дверью радостно завопили,

Когда я наконец занес мой острый как бритва скальпель над коровой, деревенские шуточки сыпались градом. Я заранее решил, что на этот раз сделаю глубокий разрез, как рекомендуют руководства по хирургии. Пора стадии, когда я нервно еле надрезаю кожу, остаться позади. «Подлинное рассечение», как выразился один ученый авторитет. Вот сейчас я его и сделаю.

Я прикоснулся скальпелем к выстриженному участку коровьего бока и быстрым движением кисти сделал десятидюймовый разрез. Я отступил на секунду-другую по-любоваться чисто рассеченными краями кожи. Лишь несколько капилляров брызгали кровью на поблескивающие брюшные мышцы. Одновременно я заметил, что хохот и насмешливые вопли внезапно смолкли, сменившись жутковатой тишиной, которую тут же нарушил звук падения тяжелого тела.

— Зажим, пожалуйста, — сказал я, протягивая руку за спину. Но ничего не произошло. Я оглянулся. Над нижней половиной двери — пустота. Ни единой физиономии в пределах видимости. Только викинг, распростертый на полу с раскинутыми руками и ногами, с подбородком, обращенным к потолку. Поза выглядела настолько театральной, что я решил, будто он все еще валяет дурака, но более внимательный осмотр рассеял эти подозрения: викинг хлопнулся в обморок. Видимо, повалился на спину, рухнув, как срубленный дуб.

Фермер, сгорбленный человечек, который на весах потянул бы не больше фунтов ста с небольшим, держал все это время голову коровы. Он взглянул на меня с чуть заметной усмешкой в глазах.

— Похоже, справляться-то нам придется вдвоем, мистер. — Он привязал веревку намордника к кольцу в стене, тщательно вымыл руки и занял свое место рядом со мной. С начала до конца операции он подавал мне инструменты, промокал сочащуюся кровь и обрезал кетгут, что-то скучающе насвистывая. Единственный раз он проявил какое-то чувство, когда я извлек из глубин желудка роковой гвоздь. Поднял чуть-чуть брови, сказал «ого-го!» и опять принялся насвистывать.

Мы были так заняты, что не могли уделить викингу ни минуты. На половине операции он приподнялся, сел, несколько раз потряс головой, потом встал и небрежной походкой вышел из коровника. Казалось, бедняга уповал, что мы просто ничего необычного не заметили.

Но в любом случае вряд ли нам удалось бы привести его в чувство. Лишь однажды я нашел средство, как мгновенно вернуть человеку сознание, — и то случайно.

Произошло это, когда Генри Адаме попросил меня показать ему, как кастрировать хряка с выпадением петли кишечника, чтобы не осталось вздутия. Генри собирался всерьез заняться свиноводством и горел честолюбивым желанием набить руку в ветеринарной хирургии.