Брючина задралась, ногу глубоко поцарапал ржавый гвоздь.

Колчин понимал, что может обнаружить свое присутствие, тогда все кончится для него плохо, совсем плохо. Но выбора уже не осталось. Он вернулся к бочке, зашел с другой стороны, навалился на нее всем телом, вдавливая подметки ботинок в мягкую землю. От напряжения под мышками затрещала и лопнула ткань рубашки. Колчин толкал бочку что есть силы, чувствуя, как она медленно поддается и кренится на сторону.

Он подналег, крякнул от натуги. Наконец, бочка тяжело повалилась. Колчин по щиколотку утонул в воде, но, не теряя времени, развернул бочку, подкатил ее к дальнему углу сарая. Вскочив на бочку, подпрыгнул, зацепился ладонями за край забора. Манипуляции Колчина никто не заметил, возможно, потому что мелкий дождь сменился настоящим ливнем. Колчин подтянулся, перелез на крышу сарая, распластался на ней, подполз к краю. Он старался разглядеть, что происходит там, возле дома, но за стеной дождя ничего не видел.

Окоченевший от холода, промокший до нитки, он пролежал на крыше двадцать пять минут, вглядываясь в ночь и вслушиваясь в тихие звуки, долетавшие со стороны дома. Когда светящиеся стрелки часов подобралась к трем часам ночи, послышался шум работающего двигателя, за забором вспыхнули яркие огни.

В следующую секунду зазвенело битое стекло, ночь озарилась вспышкой световой гранаты, ослепившей Истомина и его помощника. Глухо бухнул взрыв, снова вспышка, за ней второй раскат взрыва. Снова звон стекла. Забор протаранил тяжелый грузовик, с установленным на крыше направленным прожектором. Секция забора раскололась надвое и отлетела в сторону. Грузовик проехал несколько метров и остановился, уткнувшись передним бампером в толстый ствол дерева. Луч прожектора уперся в фасад дома.

По земле задвигались длинные человеческие тени, люди в черных комбинезонах с автоматами наперевес бежали от разломанного забора к дому. «Лежать, суки, – рявкнул кто-то. – Лежать, мать вашу». Дальше отборный мат. Прогремело несколько коротких автоматных очередей, видимо, выпущенных для острастки в потолок комнаты. Наступила тишина. Операция ФСБ по задержанию Истомина заняла ровно сорок две секунды. Колчин тяжело вздохнул: он был уверен, что в запасе есть несколько часов. Оперативники ФСБ, как заведено с давних времен, приступят к задержанию подозреваемых на исходе ночи, с рассветом. Для такого дела всегда выбирают самое глухое, но не темное, время суток, когда спят самые отъявленные упертые полуночники. Но он ошибся. Начальство решило, что операцию нужно проводить, не дожидаясь рассветных сумерек.

Оставаться здесь больше нельзя ни одной минуты. Сейчас начнется обыск, к операм прибавятся следователи и эксперты. Сотрудники ФСБ перевернул все вверх дном, обшарят каждую пядь земли, проверят каждый уголок в доме, каждую деревяшку в сарае.

Колчин отполз от края крыши назад, перебрался через забор на соседний участок, передвигаясь от дерева к дереву, зашагал в сторону соседского дома, окно которого неожиданно осветились. Колчин легкой тенью метнулся в темноту. Около часа потребовалось на то, чтобы добраться до машины, оставленной на дорожной развилке под старым тополем.

Дорогой он перелез несколько заборов, разорвал куртку, упал и поранил вторую ногу чем-то острым, перепачкался грязью с ног до ушей. А в довершении всего в кромешной темноте налетел на каркас парника, устроенного на участке кем-то из дачников, поломал доски и едва унес ноги от овчарки, выпущенной хозяином на ночную прогулку.

До квартиры в Новых Черемушках Колчин добрался, когда над Москвой уже занялся серый мутный рассвет. Сбросив грязную одежду на пол, Колчин забрался ванну и долго лежал в горячей воде, чувствуя, что жизнь, ушедшая из тела, медленно возвращается обратно. Он утешал себя тем, что любые неудачи, даже самые страшные, со временем теряют свой ядовитый горький вкус. Прошлой ночью ему не повезло, а Истомин остался жив и здоров. Значит, Колчину повезет завтра. Такова примитивная, но справедливая логика жизни.

Он закрыл воду, растерся полотенцем и тут услышал звонки. Выскочил из ванной и схватил трубку мобильного телефона.

– Ты в порядке? – голос Беляева звучал бодро, будто не он провел очередную бессонную ночь на работе. – Я звонил тысячу раз.

– А я не брал с собой сотовый телефон, – ответил Колчин.

– Можешь говорить свободно, этот канал связи защищен от прослушки, – вставил Беляев. – Ну, как ты?

– Ничего не получилось. Сначала я не проехал указатель, потом заблудился в этих трущобных улицах. Потерял много времени. А когда нашел объект, было уже поздно. Приехали наши ближайшие соседи и начали дело. Обидно, черт побери. Чтобы заплатить по счету, мне не хватило десяти минут. Да что там десяти… Минуты не хватило.

– Не все так плохо. Объект сейчас в Лефортово. Решено не выдергивать его на допросы день-другой. Пусть остынет. Второй задержанный – водитель Истомина, случайный человек, житель Раменского. За хорошее вознаграждение он подрядился возить хозяина, пока тот находится в Москве. Сейчас эксперты проверяют жесткие диски двух изъятых компьютеров. А в доме, между прочим, нашли подлинники всех наших документов. Так что, я тебя поздравляю. Но не все кончено.

– Что ты имеешь в виду?

– Двух партнеров нашего объекта решили паковать сегодня вечером. Одновременно. Но до вечера еще очень много времени. Понимаешь? У тебя есть шанс увидься с одним из этих людей. Я имею в виду банкира, на котором висит пражская мокруха. Для следствия этот человек все рано бесполезен.

– Ты знаешь, как устроить свидание?

– Догадываюсь. Подъезжай общественным транспортом на Патриаршьи пруды, к памятнику Крылову. Ровно в полдень. Пушку не бери. Вместо нее захвати банный халат, полотенце и резиновые тапочки.

– Хорошо, что хоть не белые тапочки.

Колчин положил трубку. Пару минут назад он чуть не заснул, лежа в ванной. Теперь сонливость как рукой сняло.

Московская область, пригород Балашихи.

21 октября.