Все встало на свое место…

Проблему решили так: от Воронежа до Рамони (по воде примерно 25 километров) для моторных лодок река свободна. Но время движения их ограничено (утром проход с 8 до 11, вечером — с 16 до 21 часа). Выше Рамони — зона покоя. В необходимости этой зоны все сейчас убедились.

Разумно решилась проблема? Разумно. И это пример липчанам. По нашему мнению, поселок Доброе должен стать для моторок конечным пунктом вверх по реке. (От Липецка вниз пределом надо считать Пады.) Ну и время хождения тоже стоит продумать. И мощность моторов следует ограничить. И скорости тоже. Надо брать у реки не более, чем она способна дать.

Теперь о домах у воды… Первый намек на желание человека с хозяйским размахом селиться на лето возле воды мы заметили далеко выше Липецка. После палаток и шалашей в глаза вдруг бросился дым из печурки. При ближайшем рассмотрении оказалось: печурка дымит у свайного летнего домика, обсаженного тополями. Тут же разбит огород. Все хозяйство обнесено проволочной оградой. На краю «усадьбы» у примыкавшего к ней леска из будки глядел серьезного вида черный кобель. Идущий по берегу обязан был стороной обойти эту собственность на реке.

Нас хозяин принял любезно. Назвался: «Леонид Дмитриевич Харин. Пенсионер. За ползарплаты слежу за движением по реке — работа и отдых по совместительству. А это моя обитель». Леонид Дмитриевич снял со стола утюг, отдал жене распоряжение по хозяйству и, не дожидаясь вопросов, стал говорить.

— Вот посадил тополя. Растут!..

Мы справились: а можно ли нам, например, тут рядом осесть с огородом, с легким домишком и с тополями?

— Пожалуй, можно… — неуверенно сказал Леонид Дмитриевич.

Тогда мы нарисовали перспективу: один к одному домики с насаждениями, огороды, цепные собаки… Доступна ли будет река для тех, кто не успел на ней захватить место?

— Да… — сказал Леонид Дмитриевич.

Мы попрощались с инспектором моторного флота, лишь слегка озабоченные возможностью заселения берегов. Но скоро убедились: заселение уже вовсю идет, и наша тревога значительно запоздала.

Ближе к Липецку на берегу стали попадаться рядком стоящие фанерные и дощатые домики.

Один легкий табор, другой, третий… Места, естественно, самые живописные. И почти всюду на воде — лодки, а сзади, «в тылах», — ограда, идут работы, и уже вырисовывается в перспективе поселение для летнего отдыха со знаком «Посторонним проход запрещен».

У местечка Горишное такое поселение на берегу уже оформилось. На пять километров окрест ревел репродуктор, прямо на берег из-за забора на обозрение проплывающих по реке вынесено отхожее место. Берег вытоптан и разрыт (брали песок для стройки) и, будучи в этом месте крутым, грозит постепенно разрушиться, подобраться к постройкам. «А мы реку отведем в сторону, вон туда в пойму», — сказал нам начальник зоны отдыха.

Так складываются отношения между рекой и ее поселенцами. Мы говорили уже о бульдозерах, земснарядах, подъемных кранах, бетономешалках и металлических фермах на берегу — это все лихорадка строительства. Застройщика маленького индивидуального (типа знакомого нам инспектора) вытесняет застройщик солидный — заводы, тресты, строительные организации, учебные заведения, конторы и общества.

Причем берег делят азартно, по принципу: кто скорее захватит. В живописное Горишное дирекция Липецкого тракторного завода спешно ночью послала 30 грузовиков с камнем — и обошла конкурентов! В еще более живописном Сухоборье к нам в лагерь пришли челобитчики — пенсионеры, образовавшие на берегу поселок из деревянных скворечников. Теперь на берегу разворачивает свои «цеха отдыха» Новолипецкий завод. Возникла тяжба между застройщиками-старожилами и подминающим под себя берег застройщиком-гигантом…

Но надо сказать, липчане еще не успели как следует развернуться. Подплывая к Воронежу, мы вдруг почувствовали: движемся не по реке, а по некоему проспекту — электрифицированному, радиофицированному, моторизированному, шумному, застроенному справа и слева. Берега в привычном понимании не было. Дома, заборы (иногда высокие, глухие, возле самой воды), лодочные пристани, карусели, мощные репродукторы, прожектора, таблички «Прохода нет!», «Не причаливать!». Проплывая тут, мы чувствовали себя так, как будто нечаянно вторглись в чужую квартиру. Река и берег были поделены между ведомствами. Завод имени Ленина, местный ГУМ, управление железной дороги, управление местной промышленности, общество любителей-рыболовов, какой-то техникум, институт… Мы попытались было записывать всех, кто осел на реке, но потом махнули рукой — занято все, плотно, плечом к плечу. Ни птице, ни зверю, ни человеку с удочкой (без принадлежности к какому-нибудь ведомству) на берегу места нет.

Любопытства ради мы все же пристали к берегу в одном месте и пошли по дорожке между стоящими один к одному «садовыми домиками». В отличие от садоводов тут проводили лето любители-рыболовы. Признаемся, более колоритной картины за нашу, не такую уж бедную впечатлениями жизнь мы не видели.

Слово «Шанхай» наиболее точный образ этого поселения. На берегу в шестьсот метров (и на двести метров в глубь дубового леса) человеческими ухищрениями, выдумкой и нахальством удалось втиснуть 430 (!) свайных, вытянутых по вертикали домишек. Сосед соседу из окна тут пожимает руку. Пространство между домами завалено досками, кирпичом, рулонами толи, удочками и всякой всячиной, неизбежной в каком ни на есть хозяйстве.