– Да, как новенькая бабуся, – добавил Булкин, потрогав руками спину трупа, помог следователю уложить тело в прежнее положение. – Ясная вещь, такой морозец на улице стоит. Кстати, никому нашатырь не требуется?

Булкин обвел присутствующих внимательными глазами, остановив взгляд на застывшей в кресле племяннице.

– Нет, нет, спасибо, – женщина замотала головой.

Булкин закряхтел, встал на колени, низко согнувшись над телом.

– Можешь так записать, – он поднял голову к Владыкину. – По предварительному заключению судебно-медицинского эксперта смерть наступила около семи дней назад.

Владыкин молча переглянулся со стажером Ливанским.

– Наступила, в смысле, смерть наступила, от разрушения черепа ударами по голове твердым тупым предметом, – диктовал Булкин, стоя на коленях и наклонив корпус вперед, словно обнюхивая покойную старуху. – Таким предметом может быть, например, молоток. Правое колено трупа раздроблено тяжелым предметом. При пальпировании прощупываются мелкие осколки кости. Волосы трупа, седые, русые, обильно смочены кровью. В правой и левой теменной области имеется три раны с ровными краями размером пять на шесть сантиметров. Рана того ж размера в лобной кости, примерно между глаз трупа. Края ран кровоподтечные, в краях выступают мелкие обломки кости и мозговое вещество. В затылочной области слева имеется рана такого же характера. Кожа лица бледная, веки глаз синюшные, роговицы туманные, зрачки ноль четыре сантиметра в диаметре. Соединительные оболочки глаз кровоизлияний не имеют. Лицо, шея и грудь трупа залиты кровью. Успеваешь? – обратился Булкин к стажеру.

– Успеваю, – отозвался Ливанский низким придушенным голосом.

– В ушах и ходах носа имеется застывшая кровь в виде свертков, – Булкин снова согнулся в три погибели, ощупывая пальцами лицо старухи. – На левом виске возле ушной раковины кровоподтек лилового цвета, длинник расположен горизонтально. Не для протокола, кажется, ей кулаком в висок съездили или открытой ладонью. А поскольку сосуды слабые, старческие, образовался синяк. Рот раскрыт, слизистая губ синюшная, без повреждений. Язык в полости рта, там же сгустки крови в виде свертков. Из отверстий носа и уголков рта идут подтеки крови в сторону груди. На шее повреждения отсутствуют. Грудная клетка и живот без повреждений. Вот ещё что пиши. Левая височная и затылочная кости необыкновенно подвижны. При ощупывании определяется отчетливый хруст.

– Да, досталось старушке перед смертью.

Владыкин стоял над трупом, скрестив руки на груди.

– Почему ты думаешь, что ей досталось именно перед смертью? – поднял голову Булкин. – Возможно, как раз наоборот. Голову ей исколошматили молотком как раз после смерти. А убита старуха была одним ударом, вот этим самым. Между глаз. Возможно, преступник как раз не хотел выдать своего профессионализма. А для маскировки разнес старухе череп.

Владыкин и Ливанский снова переглянулись.

– Для маскировки, говоришь? – Владыкин хмыкнул. – Ты уж, Алексей Петрович, до конца разберись. Я напишу постановление о вскрытии, ну, чтобы именно тебя припахали на это дело. Тут опытный человек нужен. А то поручат вскрытие какому-то мальчишке, который напортачит так, что не расхлебаешь. Значит, по-твоему, он все кончил одним ударом?

– Весьма вероятно.

Булкин внимательно разглядывал изуродованное лицо трупа. Продолжая стоять на коленях, он повернул голову в пол-оборота к Ливанскому.

– Вот вам, молодой человек, известно, каким способом убивают свиней на мясокомбинатах, когда там вдруг вырубают электричество? Нет, не известно?

– Мне казалось, если на заводе или комбинате вырубают электричество, он останавливается, – Ливанский задумчиво почесал бровь кончиком ручки.

– Ни бойни, ни комбинаты, если отключат электричество, не останавливаются, – Булкин печально улыбнулся. – Нет необходимости прерывать производственный процесс. А свиней забивают так. Кстати, это весьма любопытно. Забойщик берет кастет и бьет свинью в переносье, между глаз. Только один точный удар – и готово. А человека можно убивать долго, если не знать, как это сделать быстро и относительно безболезненно, – Булкин показал пальцем на переносицу старухи Ангеловой. – Вот смертельный удар. А остальные повреждения, как я думаю, нанесены уже после смерти. Чтобы следствие не пришло к выводу, что действовал профессионал, – объяснил Булкин.

– Профессионал, в смысле, что за профессионал? – спросил Ливанский.

– Тот же забойщик скота, например, – ответил Булкин. – Человек, хорошо знакомый с предметом.

– Или врач, – заулыбался Владыкин, закончивший к этому времени строительство собственной версии убийства.

– Или врач, – согласился Булкин.

– Часто мотив убийства стариков все та же жилплощадь, – сказал Владыкин. – Недавно совсем молодого человека допрашивал, он искусствовед по образованию. Никак не мог дождаться смерти своей бабки и решил действовать самостоятельно. Прописал старушку на кладбище и сразу занялся ремонтом. Очень хороший ремонт сделал. Я даже себе адрес его мастеров записал. Сам ходил героем и даже хвастался своим приятелям, вот как я ускорил события. Он использовал бельевую веревку как удавку. Но в нашем случае мотив, кажется, не жилплощадь.

– У тети было очень много ценных вещей, – сказала племянница. – В свое время они с дядей много ездили по странам Ближнего Востока, были обеспеченными людьми. Некоторые драгоценности я хорошо помню.

– Завтра мы встретимся в прокуратуре, – сказал Владыкин. – Там и составим подробный список всех пропавших вещей, – Владыкин повернул голову к двери и крикнул. – Боря, ты там уже закруглился?

– Еще минут пять, – отозвался из кухни эксперт-криминалист, – и можете сюда переходить.

Владыкин опустился на корточки рядом с Булкиным, протянул руку к лицу трупа и стал ощупывать его кончиками пальцев.