Это стало последней и определяющей каплей, сделавшей расставание герцога Вестминстерского и Коко неминуемым. И она предпочла не тянуть, не ждать, пока он ее бросит, а сама все закончить.

В чем тут дело? Просто в том, что она всегда старалась быть не похожей на других, или причина была более глубокой и серьезной?

Люди, которые ее хорошо знали, немало рассказывали о том, что Коко питала прямо-таки демонстративную ненависть к браку и материнству. Своим манекенщицам, в особенности тем, которых она особенно любила, она всегда говорила, что любовь – это глупости, любовника надо выбирать богатого. Потому что любовь – это плен и песок, уходящий сквозь пальцы, а деньги – это независимость, дороже которой нет ничего на свете.

Коко была замужем за своим делом, за модным домом Шанель. Беременной журналистке, пришедшей взять у нее интервью, она тут же указала на дверь, заявив: «Ступайте, телитесь в другом месте!» А своей молоденькой родственнице, которой покровительствовала, сказала: «Деточка, ты покажешь мне твоих детей, когда они начнут ходить и будут чистыми, потому что для меня, ты знаешь, сосание, отрыжка, слюни…» И конечно скорчила гримасу отвращения.

Впрочем, это все выглядит совсем по-другому, если вспомнить, как отчаянно она сама пыталась забеременеть от герцога. Все оказалось бесполезно, и у нее остались лишь горькие сожаления и душевные раны, которые она вот так, не всегда красиво, прикрывала сарказмом и грубостью.

Если вы окажетесь на самом дне горя, если у вас не останется вообще ничего, ни одной живой души вокруг, у вас всегда есть дверь, в которую вы можете постучаться… Это – работа!

С журналами Шанель сотрудничала давно – писала для них статьи про моду, современных женщин, про свое отношение к роскоши, к спорту, к женскому вопросу. Но вообще-то к журналистике ее не слишком тянуло, а вот оставить след в истории ей хотелось. А она уже знала, что помнят не тех, кто много сделал, а тех, кто оставил после себя что-то запоминающееся широкой публикой. Картину, статую или… литературное произведение. Она достигла уже достаточного уровня известности, чтобы позволить себе оставить миру свои основные мысли и идеи в виде коротких метких высказываний.

Но это легче задумать, чем осуществить. Коко перечитала Ларошфуко и других великих мастеров афоризма и признала, что сочинить такое ей не под силу. Впрочем, она и не собиралась писать целые книги, ей нужно было всего несколько подходящих фраз, чтобы напечатать их в журналах. Она обдумала, что хочет сказать, но у нее никак не получалось облечь мысли в такую форму, чтобы они звучали достаточно метко, коротко и остроумно. И тогда она решила обратиться за помощью к человеку, вкус, талант и литературный опыт которого не вызывали никаких сомнений – к ее старому другу и возлюбленному Пьеру Реверди.

Настоящая щедрость состоит в том, чтобы не замечать неблагодарности.

Их литературное сотрудничество не ограничилось началом 30-х годов, Реверди до самой своей смерти в 1960 году продолжал консультировать Коко. И даже когда она научилась сама оттачивать афоризмы и уже не нуждалась в редакторе, она все равно продолжала присылать их ему на одобрение, считая его первым и главным своим читателем и критиком.

Остерегайтесь оригинальности – в женской моде оригинальность может превратить одежду в карнавальный костюм.

Со знаменитым продюсером Сэмюэлем Голдвином Коко в 1930 году познакомил все тот же ее бывший возлюбленный Дмитрий Павлович, которому она уже была обязана множеством новых интересных и выгодных знакомств. В это время Голливуд переживал не лучшие свои времена – из-за кризиса сильно упала посещаемость кинотеатров, многие студии оказались на грани разорения. И Голдвину пришла в голову оригинальная идея – одеть всех звезд у величайшего кутюрье своего времени и тем самым вновь увеличить интерес американцев к кино. А этим величайшим кутюрье он считал, разумеется, Шанель.