– Занято. Занято, мать вашу. Сволочи.

Он сложил вторую и третью пачки в аккуратную стопку, обмотал резинками, которые, ведя счет, держал в зубах. Засунул две пачки в портфель, вытащил две следующих. Кажется, Барбер не обманул: в портфеле действительно миллион долларов.

– Эй, ты что там уснул? – в дверь забарабанил тяжелый кулак. – Мать вашу, наркоманы, алкаши… Слышь, придурок чертов, через десять минут мы закрываемся.

– Прошу прошения, – промямлил Елисеев.

Он сгреб деньги в портфель, надел пиджак и, выйдя из кабинки, столкнулся с пожилым усатым уборщиком в красном фартуке. Блюститель чистоты пристально посмотрел на позднего посетителя туалета, на его брюки, осуждающе покачал головой, сделав какие-то гадкие умозаключения, но вслух ничего не сказал. Когда Елисеев вернулся в опустевший зал, телохранители сидели на прежних местах, а Барбера уже и след простыл.

– Где? – спросил Елисеев одного из охранников. – Куда он делся?

– Ушел. Где-то час назад.

– Час? Целый час?

– Да, он съел свою пиццу, выпил вина. Потом расплатился с халдеем и смотался. Велел вам кланяться. А что, мы должны были его остановить?

– Нет, все в порядке. Сколько же времени я пробыл в сортире? – Часа два. Или около того.

– Господи, как бежит время.

– У вас все брюки насквозь мокрые. С них что-то капает.

– Правда? – еще сильнее удивился Елисеев. Он крепко сжимал ручку портфеля, и такая мелочь, как испорченные брюки, не могла омрачить его счастья. – Хрен с ними со штанами. Поехали, ребята. Сначала завернем в одно место, потом переночуете у меня на квартире.

В психоневрологический интернат Мальгин попал утром, когда воспитанники закончили завтрак. Переговорив с лечащим врачом, вышел из корпуса, присел на лавочку под старым тополем и стал ждать. Прикурив сигарету, он думать о посторонних вещах.

Ни свет, ни заря его разбудил телефонный звонок референта Елисеева. Кочетков сказал, что буквально пять минут назад закрыл дверь за своим хозяином. Среди ночи Елисеев в сопровождении трех амбалов из службы охраны явился к нему и принес портфель, полный денег. Миллион долларов, ни много, ни мало. Хозяин приказал сегодня же утром связаться с управляющим доверенного банка, который помогает переводить деньги за бугор. На этот раз нужно, чтобы вся сумма, отстиранная, пропущенная через банк, оказалась в Германии не позднее, чем через десять дней. Комиссионные, которые запросит управляющий, могут оказаться грабительскими, но, поскольку дело срочное, придется соглашаться на все условия.

«К чему такая спешка? – спросил Кочетков. – Вы потеряете как минимум пятнадцать процентов с общей суммы, а выиграете всего несколько дней». «Не имеет значения, – ответил Елисеев. – Завтра я выезжаю в Берлин. Там мне понадобятся деньги». Он вытащил из кармана пиджака железнодорожный билет и даже помахал им перед носом референта. Через пять минут он убрался, оставив портфель с деньгами. Елисеев находился в каком-то странном взвинченном настроении и вид у него был странный. Всклокоченные волосы, мокрые штаны, от него пахло так, будто только что он вылез из ванны с коровьей мочевиной.

«Сколько времени занимает вся эта белиберда, отмывание денег и перевод их на счета Елисеева?» – спросил Мальгин. «Деньги три-четыре дня покрутятся в Москве, – ответил Кочетков. – Сумму надо размылить, разбить на множество небольших аккредитивов. Чтобы не вызвать интерес финансовой разведки. Затем бабки перекинут в дружественный прибалтийский банк. И только оттуда они попадут в Берлин. Как минимум десять дней, он ведь платит за срочность. Босс в любую минуту может проследить через управляющего московского банка за движением капитала. Я в этой игре пешка. Поэтому ничего не смогу скрыть от Елисеева». «Ты сделаешь вот что, – сказал Мальгин. – Абонируешь на свое имя ячейку в одном из банков и положишь туда деньги». «Через пару дней Елисеев обо всем узнает. С меня спустят шкуру, сначала заставят все вернуть, а затем грохнут», – голос Кочеткова дрожал. «Ты сделаешь так, как я говорю, – ответил Мальгин. – Только этим способом спасешься от убийц и от тюрьмы. Все, целую ручки».

Мальгин поднялся на ноги, когда увидел, как по аллее к нему идет пожилая женщина в очках с толстыми стеклами, видимо, воспитатель. Она держала за руку худощавого коротко стриженного молодого человека. Одет нормально, в спортивные брюки и свитер. Пете, если не изменяет память, двадцать три года, но выглядит он семнадцатилетним юнцом.

– У нас оздоровительная гимнастика, – сказала воспитатель. – Я скоро вернусь. А вы в следующий раз приходите в приемные часы.

– Виноват, исправлюсь, – ответил Мальгин, разглядывая парня.

В руках Петя держал игрушку, красную пожарную машину с выдвижной лестницей. Он присел на край лавочки и посмотрел на посетителя насторожено исподлобья. Мальгин сел рядом и подумал, что Петя симпатичный малый, он похож на свою покойную сестру.

– Давай знакомиться, – сказал Мальгин. – Меня зовут Олег Иванович.

Петя не ответил, наклонился и стал катать взад-вперед свою машину. Мальгин потрогал парня за плечо, протянул ему пакет с гостинцами. Петя поставил машину на лавочку, взял пакет и, запустив в него обе руки, стал перебирать яблоки и апельсины.

– Ты мой папа?

– Ты же знаешь, что твой папа умер. Так сказал твой доктор.

– А ты еще один папа. Второй.

– Нет, я друг твоей сестры.

– Она хорошая. Она подарила пожарную машину.

Мальгин замолчал, он не знал, о чем говорить.

– Чем вы занимаетесь в интернате? Смотрите телевизор?

– Смотрим мультики.

– А еще что делаете?

– Мы плаваем в бассейне.

– А как ты плаваешь?

Вместо ответа Петя замахал руками, словно хотел уплыть куда-то по воздуху. Мальгин вытащил из кармана белого резинового ежика с вздернутым носом и голубыми хитрыми глазками.