— Не мне, мягкокожий, — шипит К'к'тиима. — Объединителю. — Трехпалой рукой он указывает направо.

Каудинья поворачивается к огромному черному алмазу, лежащему на золотом пьедестале.

Один из трех Глаз нага.

Каудинья опять кланяется.

— Пусть жена подойдет к тебе, — говорит К'к'тиима.

Человек поворачивается и глядит на свою супругу.

— Иди сюда и говори со мной, дабы все могли узнать меня, — произносит он слова древнего ритуала.

Она подходит к нему. Как и все представители ее расы, она наполовину ниже его; кожа разделена на черные, желтые и зеленые полоски; короткие толстые руки и ноги; голова — самая странная с точки зрения человека — иногда она кажется одной из семи голов, иногда одной из пяти, и только изредка единственной. На ней невероятной ценности украшения и кольчужная туника.

— Муж мой, — говорит она, — я желаю говорить.

Многоголовый верховный жрец приказывает вывести вперед пленника. К пьедесталу подводят человека, и К'к'тиима поворачивается к Каудинье.

— О Каудинья, ты прибыл к нам, как посланник. Ты пришел посредником, дабы заключить мир между расой мягкокожих и расой нагов. Ты жил среди нас как один из нас, и был мужем Кума К'ссс'амайа.

Он поворачивается к нагини.

— О, моя Кума, удовлетворена ли ты поведением твоего супруга?

— Да, — отвечает она. — Наши мудрецы перекинули мост через пропасть, разделяющую наши расы, и этот человек подарил мне дитя. Он заботливый и внимательный отец. Он уважает наши законы и традиции. Он многому научился и ничего не осуждает. Он приносит мир.

Толпа разражается одобрительным шипением.

Каудинья глядит на верховного жреца. Становится четко видна только одна голова. Желтые глаза мигают, мембраны скользят в стороны: знак удовлетворения. Голова расплывается. Появляются семь голов. Потом пять. Опять одна. Опять семь.

— Принести жертву Объединителю, — приказывает К'к'тиима.

Клинок перерезает горло пленнику, и кровь хлещет на грани гигантского алмаза. Пленник содрогается в конвульсиях и умирает, его утаскивают из зала.

— О Каудинья, знай, что жертва необходима, но его сущность, то, что давало ему жизнь, будет вечно жить в Глазу.

Жрец делает несколько ритуальных жестов, почти танцует, и громко провозглашает:

— Много есмь один. Мысли каждого — одна мысль. Цели каждого — одна цель. Слова одного — слова всех. Дни, которые никогда не были, и дни, которые придут, — вечное сейчас.

Он подходит к камню, наклоняется над ним, и одним из своих длинных раздвоенных языков лижет кровь с его поверхности. Потом окунает тот же язык в чашу, содержащую пыль черного алмаза.

С вытянутым языком он возвращается к Каудиньи, который наклоняется почти до пола, и осторожно касается выбритого черепа человека, оставляя на нем крутящийся сверкающий иероглиф.

К'к'тиима отступает назад. Каудинья выпрямляется.

— О Посланник, ты приглашен к Великому Слиянию. Принимаешь ли ты Единение?

— Принимаю.

Толпа ритмично шелестит, как будто подпевает. Все собравшие жрецы вытягивают и трясут шейными гребнями, ослепляющее зрелище колеблющихся цветов.

Возникший ниоткуда ритмичный бой барабанов и душераздирающе красивая мелодия захлестывают храм. К музыке добавляется слой за слоем. У нее загадочно сложные припевы, ни один человеческий инструмент не может воспроизвести их, ни одно не человеческое ухо не может правильно понять их.

Каудинья пытается встретиться глазами с К'к'тиимой, но невозможно сосредоточиться на какой-нибудь одной голове. Он чувствует, как музыка и месмерическая сила ящериц овладевают всем его сознанием, всем, кроме крошечной, тщательно скрытой части, и разрешает это.

Сосредоточенным взглядом он глядит на черный алмаз. Он чувствует, как его толкают в глубину, как сущность его личности отрывается от тела и распределяется среди плоскостей, линий, точек и углов гигантского камня.

Каудинья остается пассивным, даже когда тысячи других сознаний касаются его. Он теряет чувство независимости и сливается с огромным множественным сознанием.

Он хочет, чтобы его личность проникла в алмаз как можно дальше. Он наполняет камень; существует в каждой частичке его; становится частью любого сознания.

Он объединяется с нагами.

Он существует с ними в Вечном Сейчас.

Все его сознание, за исключением крошечной части.

Каудинья не обычный человек. Благодаря жесткому обучению, медитациям и ритуалам он достиг вершины в интеллектуальном развитии и укрощении эмоций. Здесь, на заре человеческой истории, нет никого, кто сравнился бы с ним в искусстве самоконтроля, и никогда не будет, вплоть до конца этой истории.

Наги тайком зондировали его сознание с того мгновения, как он начал жить среди них. И находили только добрые намерения, только желание мира между двумя расами.

Они так и не смогли обнаружить настоящую цель Каудиньи.

И вот настал решительный момент.

Он изгибает маленький узелок сознания, не слившийся с Единением, и запускает его обратно, в физическую структуру собственного мозга.

Он находит главную артерию и закупоривает ее.

Кровоизлияние в мозг закупоривает его в одно мгновение. Распадающееся сознание посылает неумолимую взрывную волну по всему алмазу.