— Вот преимущество, которое я не предвидел, — сказал Бёртон Уильяму Траунсу. — Они так боятся сенокосца, что даже забывают про хонго. Эх, если бы у нас были все наши машины! Без крабов, которые могут проложить дорогу через джунгли, мы скоро достигнем точки, где для сенокосца не будет дороги и нам придется бросить его.

Мквайю мало чем отличалась от кучки хижин, скопившихся вокруг дома собраний, но она была последней деревней, находившейся под юрисдикцией Багамойо. Дальше начинался район Узамаро.

Солнце стояло в зените, и усыпляющая жара высасывала из них энергию. Тем не менее, были решено перед отдыхом достичь Нзасы, и они потащились дальше, истекая потом, с остекленевшими глазами.

Сенокосца пришлось бросить намного раньше, чем опасался Бёртон. Меньше чем через два часа после Мквайю они оказались перед джунглями, слишком густыми для механического паука. Честон проехал вдоль края барьера на милю на юг, потом на милю на север — та же картина. Вернувшись, он крикнул из кабины:

— Простирается настолько, насколько может видеть глаз. Нет пути. Объезжать?

— Нет, — крикнул Бёртон. — Я не хочу разделяться и терять тебя! Мы и так знали, что это произойдет. Полагаю, самое время. По меньшей мере, носильщики смогут бросить запасы угля.

Честон выключил мотор и спустился по ноге вниз.

— Надо уничтожить, — сказал он. — Пруссаки. Не хочу, чтобы им досталось.

Бёртон какое-то мгновение подумал, потом кивнул.

— Ты прав.

Пока сафари начало при помощи мачете пробивать дорогу через плотный подлесок, королевский агент и детектив привязали веревку к одной из ног сенокосца и тянули до тех пор, пока машина не опрокинулась. Честон вынул револьвер Адамса и выпустил всю обойму в водяной бак машины. Потом они подобрали камни и до тех пор били ими по одному из суставов ноги сенокосца, пока не сломали его.

— Готово, — сказал Бёртон. — Теперь поторопимся в Нзасу. Чем быстрее мы там будем, тем лучше. Мы все устали и проголодались.

Пробившись через джунгли, они вышли на берег узкой реки. Над водой носились москиты, на берегах грелись крокодилы. Пересечь реку оказалось нелегкой и опасной задачей, и к тому времени, когда экспедиция оказалась на другой стороне, все были покрыты грязью, пиявками, царапинами и укусами насекомых.

Они опять вышли на обрабатываемые земли и устало потащились мимо разбросанных повсюду жилых домов, скрытых высокой травой и купами деревьев.

Они видели и краали — большие круглые хижины или длинные загоны для скота, сделанные из скрепленных травой прутьев. Каждый крааль окружала широкая колючая изгородь. Построенные работорговцами, они молча говорили, что жители района враждебны и не любят чужих в своих деревнях.

Дорога расширилась, идти стало легче. Они медленно поднялись на холм, потом спустились в долину реки Кингани — иначе называемую Вади эль Маут и Дар эль Джуа, Долина Смерти и Дом Голода — и шли по ней, пока не увидели Нзасу, которая, как знал Бёртон, была одним из немногих дружественных поселений района.

Он и Саид выехали вперед. Тут они встретились с тремя п'хази — старостами — каждый в вышитом хлопковом полотне, обернутом вокруг бедер и закинутом на плечо, и каждый с раскрытым зонтиком от солнца в руке. Африканцев звали Кизия, Куффаквема и Комбе ла Симбо. Последний приветствовал посетителей на языке суахили:

— Я старик с седой бородой, но за всю свою жизнь я не видел такой катастрофы — опять на земле нашего народа появились музунго мбайа!

Музунго мбайа переводится как «злые белые люди».

— Я понимаю твое неудовольствие, — ответил Бёртон. — Не помнишь ли ты меня, о Комбе?

Старик нахмурился и спросил:

— Я тебя знаю? — Прищурившись, он посмотрел на Бёртона, и его брови поползли вверх. — Неужели это ты, Мурунгвана Сана?

Бёртон кивнул и прошептал:

— Я рад, что ты запомнил меня таким. — Мурунгвана Сана означает «настоящий свободный человек», и является эквивалентом «джентльмена».

Комбе внезапно широко улыбнулся, продемонстрировав белые, остро подпиленные зубы; на его черном как смоль лице появились тысячи морщинок.

— А! — крикнул он. — А! А! А! Я понял. Ты охотишься на шетани!

— Дьявола?

— Да. Музунго мбайа с длинной мягкой бородой и ружьем, которое никогда не перестает стрелять.

— Ты говоришь о моем бывшем товарище, Джоне Спике? Ты видел его совсем недавно, да?

— Нет, но один человек из деревни Нгоме, далеко к северу отсюда, пришел к нам много... — он растянул слово, чтобы показать, как давно это было: мнооооого — дней назад и рассказал о плохом человеке, пришедшим в его деревню вместе с плохими людьми. Они намериваются сделать плохие вещи. Их вел музунго мбайа; когда он описал его мне, я вспомнил того, кого ты называл Спик, хотя у этого голова наполовину состоит из металла.