Из круга женского: Стихотворения, эссе
вернуться

Герцык Аделаида Казимировна
Шрифт:

«Он мне позволил не ведать тайное…»

Он мне позволил не ведать тайное И жить не помня, не жалея, Сказал: пой песни свои случайные, Я позову тебя позднее. И я осталась здесь за оградою, Близ отчего блуждаю дома — Исполнен горькой мой дух усладою, Все здесь изведано, знакомо. Сыграю песню порой недлинную, Сплету венок из маргариток. Он мне позволил творить невинное, Свернув и спрятав вещий свиток. Смотрю на окна. Стою, недвижимая, И знаю — так неотвратимо: Пока закрыто мне непостижимое (Я вся во власти, в снах природы) — Хочу — простое, но волю — тайное, И медлю, торопить не смея… Пытаюсь снова вязать случайное — Он позовет меня позднее. 1911

«Дремлет поле вечернее, парное…»

Дремлет поле вечернее, парное, Рдея навстречу дням грядущим. Стихает сердце пред ним благодарное, Перед тихим, глубоким и ждущим. Рядом желтые сжатые полосы, Отгорев, полегли в смирении. И ни шепота трав, ни птичьего голоса В красном, немом озарении. Священно поле в час повечерия. И не нужно слов и моления… Вся молитва в безбрежном, благом доверии К небу и смерти, к земле и к рождению. 30 августа 1911

«Я прошла далеко, до того поворота…»

Я прошла далеко, до того поворота, И никого не встретила. Только раз позвал меня кто-то, Я не ответила. Не пройти, не укрыться средь черного леса Без путеводных знамений. И от взоров тревожных скрывает завеса Мерцание пламени. Отчего так печальны святые страны? Или душа застужена? Или из дому вышла я слишком рано, Едва разбужена? 31 августа 1911

«Так ли, Господь? Такова ль Твоя воля?..»

Так ли, Господь? Такова ль Твоя воля? Те ли мои слова? Тихо иду по весеннему полю, Блещет росой трава. Дом мой в молчаньи угрюм и тесен, Как в него вступишь Ты? Хочешь ли Ты моих новых песен, Нищей моей простоты? Смолкну, припав к Твоему подножью, Чуть уловлю запрет… Быть Тебе верной — прими, о Боже, Эту мольбу и обет! Много путей, перепутий много, Мигов смятенья и тьмы, Будуль молчать или нет дорогой — Будет, как хочешь Ты. 1911

«За домом моим есть кладбище…»

За домом моим есть кладбище На высокой горе, где храм. Тропинкой крутой обрывистой Я хожу туда по утрам. Там пахнет прелыми листьями И весенней, сырой землей, Чернеют ряды кипарисные И глубок священный покой. Над каждой истертой надписью Ждал ответа скорбящий взгляд. Узнали про вас умершие, Но знанье свое хранят. Все близки холмы родимые, И где разделенья черта? Прижавшись к кресту могильному, Я учусь призывать Христа. Весна 1912 Ялта

«Душа уязвлена предчувствием ночного…»

Душа уязвлена предчувствием ночного, В нее вошла святая, строгая тоска, Но я не помню, кто разбил оковы, Когда и чья отринула меня рука. Когда мне стало мало солнечных мгновений, Созвучных флейт и запаха земли, Когда померкли прежние виденья, И новые когда проснулись вожделенья, И новый стыд, как зарево, зажгли. На этот мир смущенная гляжу я, Ищу в нем знамений, пытаюсь снять покров, А строгая печаль ласкает, испытуя, И ждет, и требует еще не бывших снов. Апрель 1912 Судак

«Пробуждая душу непробудную…»

Пробуждая душу непробудную, Оковав молчанием уста, Он ведет меня дорогой трудною Через тесные врата. Будит волю мою неподвижную, Научает называть Себя, Чтоб была я простая, не книжная, Чтоб все в мире приняла, любя. Потеряюсь среди бездорожия — Зажигает свет в Своем Дому, — Нахожу опять тропу я Божию, Среди ночи стучусь к Нему. Закрепленная Его прощением, Охраняемая как дитя, Я живу в сладострастном прозрении, То задумываясь, то грустя… 1912

«Был серый день, и серое дымилось море…»

Fiai voluntas tua [11] .

Был серый день, и серое дымилось море, И редкий дождь чуть капал влагою скупой, Когда ты села на песке с тоской во взоре И на колени мне склонилась головой Под бременем земного тяжкого томленья, Что претворить ты не смогла в небесное горенье. «Мы лжем, когда мы молимся, — сказала ты, — Зачем мы говорим: да будет Твоя воля, Когда нет сил переступить черты И покорить Ему слепую свою долю? И ныне дух восстал и рвется из оков. Я не приемлю рок неотвратимый, Хочу, чтоб чаша проходила мимо, А если это дар, — я не прошу даров!» И я молчал, не знал ответных слов. Рукой касаясь головы твоей склоненной, Смотрел, как зыблется седой покров, И было жаль земли неозаренной… А ты, — ты думала, в немые глядя дали, Что мы Христа с тобою распинали. 1912

11

Да будет воля Твоя (лат.).