Владетель снял шлем и латные перчатки. Ветер тотчас набросился на разгоряченное, мокрое от пота лицо и принялся немилосердно тереть его шершавыми ладонями.

Фон Жахх, стоявший рядом, никогда не видел на лице сеньора такой безмятежности – словно гладь озера в безветренный июльский день. Ни морщинки, ни складочки, лишь на самом дне водоема прячутся холодные ключи.

Но покой продержался лишь несколько мгновений. Глаза Харальда посерьезнели, плотно сжались челюсти. Фон Жахх проследил за направлением взгляда господина и огорченно крякнул.

Над невысоким холмом, чуть спереди и справа, поднимался, грозя прорвать выцветшую холстину неба, столб ослепительно-белого свечения.

Иссахар хрипел. Тело и язык отказывались повиноваться, но он все-таки выталкивал из себя слова заклинания.

Ему вторил Свенельд. Этот держался лучше, хотя тоже едва не валился с ног.

– Стараниями двух Владетелей творилось невозможное – ритуал без предварительного начертания магического рисунка. Вернее, рисунок возникал, но прямо по ходу дела, по мере чтения заклинаний. Такое возможно, но лишь при участии двух очень сильных магов.

Создав чертеж – базу для заклинания, Владетели принялись за основную задачу – открытие окна в Верхний мир.

Где-то недалеко воины Харальда рвали на куски куда большую по численности армию, а в центре рисунка, повинуясь заклинаниям, открылось отверстие, ведущие в сияющую лазурью бездну. В ней обнаружилось некое существо, слишком огромное, чтобы пройти в отверстие. До заклинателей добрался лишь голос, глубокий и сильный:

– Что вам надо?

– Ты нам нужен в битве, – сказал Свенельд, устало дыша.

– С кем? – Обладатель голоса явно не рвался в первую попавшуюся драку.

– С ним, – поднял руку Иссахар. Под его глазами резко обозначились мешки, а ладонь мелко подрагивала, как березовый листок на ветру.

Из отверстия появилась голова размером с сарай

Она походила бы на человеческую, если бы не перья вместо волос и не до странности узкие, почти щелочками, черные глаза.

Некоторое время они изучали обстановку, затем раскрылся рот, обнажив острые, игольчатого вида зубы:

– Нет.

Голова начала медленно опускаться, свет – меркнуть, и отчаявшийся Иссахар возопил:

– Почему? Ведь ты же архангел? Что тебе стоит!

– Нет, – Лишь кончики перьев колыхались над землей. – Я просто не хочу с ним связываться.

– Кровь, – Свенельд прибег к последнему и зачастую самому действенному аргументу в разговорах с ангелами, существами довольно сволочными в общей массе. – Много человеческой крови. Тебе. Мы заплатим.

– Нет, – вновь ответил архангел. – Ничто не заставит меня сражаться с этим.

Владетели переглянулись, Иссахар зло плюнул, а Свенельд ногой зачеркнул одну из линий чертежа. Отверстие тотчас исчезло, и перед магами оказалась только поверхность холма, покрытая короткой желтой травой.

Конский топот за спиной заставил Иссахара вздрогнуть. Он обернулся и увидел Дана во главе небольшого отряда конных, среди которых углядел и своих бойцов.

– Забирайтесь в седла, быстрее! – заорал Дан. Лицо его было перекошено, глаза испуганно блуждали. – Еще есть шанс убраться!

– Что там произошло? – спросил Свенельд, взбираясь на подведенную лошадь и натягивая капюшон.

– Не знаю, что он сотворил со своими воинами! – чуть не плача, отозвался тощий Владетель. – Но я сам видел, как один из них, получив стрелу в глаз, продолжал сражаться!

Копыта ударили в землю, и отряд помчался на юго-запад, лавируя между группами беглецов. Всем владело одно стремление – убраться подальше от места разгрома.

Расстались Владетели примерно верстах в десяти, когда отряд выехал на почти сказочную развилку с тремя дорогами.

– Ну что, – сказал Дан, останавливая лошадь, – Я отсюда на восток, к себе.

– Да, мы проиграли, и нет никакого смысла оставаться вместе, – проговорил Свенельд из недр капюшона. – Я на запад, к переправе.

Иссахар молчал. Он не произнес ни слова в ответ на прощания других Владетелей и так же молча двинул коня вперед, по средней дороге. За осунувшимся господином с угрюмым лицом двинулись воины ближней охраны.

После боя их осталось три с половиной тысячи. Харальд велел провести подсчет после того, как победители вернулись к рощице, где человек тридцать из тех, кого ранило еще два дня назад, стерегли коней.