Вот и сейчас он, сильно волнуясь, подошел к круглой деревянной чаше, вырастающей прямо из земли. Некоторое время постоял, просто глядя в прозрачную, как слезы, жидкость, что вечно находится в этой чаше, никогда не меняя свой уровень и не замерзая. Сквозь нее хорошо просматривается дно и стенки Купели, выглядящие как обычная дубовая кора. Такая же находится и на наружной стенке Купели, с той стороны, где ее не закрывают дубы.

Постояв, Владетель поднял с земли желудь, неизвестно откуда взявшийся весной, и съел. На вкус тот был отвратительно горек, но Свенельд старательно жевал, а затем глотал едкую кашицу.

В голове зашумело, на миг стало вдруг жарко, а затем волной накатило восхитительное ощущение прохлады и легкости. Словно легкий ветер наполнил тело. Казалось оттолкнись ногами, и взлетишь.

С некоторым усилием преодолев эйфорию, Свенельд наклонился над чашей, вглядываясь в потемневшую поверхность. В голове судорожно бился один, главный, вопрос: Харальд Белый Владетель, кто он? Если вопрошающему не удастся отбросить посторонние мысли, до Купель попросту не ответит.

На этот раз получилось. Темную поверхность озарили разноцветные вспышки, словно на маленьком ночном небе рождались и гибли звезды.

Беспорядочные вспышки вскоре прекратились, и начало нарастать розовое свечение, будто вслед за ночью в Купели наступило утро. Видение на миг ослепило Владетеля, а когда он обрел способность видеть, розовое сияние сменила картинка.

Свенельд видел торчащую на горизонте горную цепь; судя по снежным шапкам – Северные горы. На их фоне помещалась, если судить по зубцам и предполагаемым размерам, площадка донжона. У одного из зубцов на невысокой скамейке сидел мужчина, и ветер играл его светлыми, почти белыми волосами. В руках блондин держал нечто вроде книги Свенельд видел лишь самый край обложки, и прямо на его глазах он сменил цвет, став из пронзительно-синего темно-фиолетовым

Словно почувствовав взгляд, мужчина поднял голову, и на Владетеля посмотрели два голубых холодных, словно январское небо, глаза. В неожиданном испуге Свенельд отшатнулся, и тотчас видение распалось. Среди темноты Купели осталось лишь лицо, застывшее, словно на картине, и угол книги, замершей в том положении, в каком Свенельд увидел ее.

С глухим хлопком лицо превратилось в сияние, белое, чистое. Световое пятно полежало некоторое время на поверхности Купели, как блин на сковороде, а затем превратилось в четверостишие:

С севера ветер холодный несет

Метели свирепой копье.

Алою кровью рожь нынче взойдет,

Сталью взрастет жнивье.

Когда Владетель прочитал его, строки засияли жемчужным светом и растворились. Наступила очередь книги. Та тоже исчезла во вспышке света, правда разноцветной, и на поверхности Купели явилось новое четверостишие:

Древняя боль пробудилась опять,

К сердцу приникла жестоко.

"И магу недолго знаний алкать -

Сгинет под тяжестью рока.

Буквы расплылись, и Свенельд ощутил головокружение, обычное при удачном обращении. Он поклонился Купели и зашагал в дом. И лишь у самого входа вспомнил, где он видел это узкое лицо и когда разговаривал с человеком по имени Харальд. С молодым, наглым и очень непростым человеком...

И вот этот наглый и непростой, похоже, реализовал тот самый исключительный случай, о котором они тогда, в походном шатре, говорили. И сделал это с помощью чего-то очень древнего и непонятного.

Свенельд вздохнул и закрыл за собой дверь. Предстоящий год обещал быть очень неспокойным.

Олав сидел в седле, как на иголках. Впервые за несколько лет пришлось покинуть замок, и Владетель чувствовал себя очень неловко. Открытое пространство пугало, за каждым деревом мерещились опасности. Но вести войско должен только он, сюзерен всего Владения.

Перед Олавом, который выбрал для обзора достаточно высокий холм, разворачивалось войско. Восемь тысяч воинов, объединенная сила без малого двух третей Владения. Почти пять десятков родовитых со своими отрядами, от флагов с гербами рябило в глазах. Но над всеми царило одно – огромное полотнище цвета майской листвы без каких-либо символов – флаг Владетеля.

Напротив – войско северного выскочки, над блистающими оружием рядами вьется снежно-белое знамя. Сразу видно, насколько там меньше воинов Лазутчики донесли о пяти тысячах. Но исход битвы сегодня решат не только копья. Там, где сражаются Владетели, всегда задействована магия.

Олав рассеянно тронул седельную сумку, туго набитую различными предметами, нужными для ритуалов. Вздохнул и спрыгнул с лошади.

Поводья подхватил подскочивший слуга, быстро увел коня, и на вершине холма, поросшей короткой травой, остался только Владетель. Командовать войском будут другие, его дело – магия.