— Среди ночи услышали грозовые раскаты. Думали, что снова гроза, а это немецкие самолеты сбросили бомбы. Горят Пост-Волынский, Дарницкий железнодорожный узел…

— Что в институте?

— Уже развернуты пункты первой помощи, начали заготавливать кровь!

Первым же поездом Богомолец отбыл в Киев. Московский экспресс, обычно с шумом влетавший на первый путь, под самый вокзал, на этот раз остановился где-то у семафора: от затемненных платформ бесшумно отходили поезда специального назначения.

По дороге в ЦК КП(б)У Богомолец видел, как по небу шарили лучи прожекторов. Зенитки, выставив длинные стволы, ждали команды «Огонь!». Диктор уставшим голосом то и дело бросал во все углы притихшего города зловещие слова: «Воздушная тревога!» А «юнкерсы» под лай зениток и стрекотание пулеметов методично сбрасывали свой смертоносный груз в районе сплетения железнодорожных линий и мостов.

Академию наук решено было эвакуировать в глубь страны со всем ее ценным оборудованием, архивами, библиотекой и людьми.

Когда эшелон покидал Киев, на миг блеснул освещенный случайно забредшим лучом прожектора купол Лавры и где-то позади растаяла живая лента Днепра, Олег Александрович увидел, как побледнел отец. От горя у него страшно болело сердце.

В Уфе, куда временно перебазировалась Украинская академия наук, Богомольцы жили скромно, даже строго: пока был здоров, Александр Александрович наотрез отказался от малейших преимуществ.

Под личным руководством президента действует научно-консультационный совет содействия обороне. Он связан с двумястами предприятий Урала, Сибири, Казахстана.

Новые методы электросварки корпусов танков, новая технология производства броневой стали, новые сорта алюминия и чугуна — да разве перечтешь все сделанное украинскими учеными для победы над врагом! Президент торопит и с разработкой средств борьбы с коррозией металлов, и с усовершенствованием крекинг-заводов, и с поисками новых сырьевых и топливных ресурсов, и с установлением причин пустоцвета пшеницы на башкирских полях.

Кабинет Богомольца в гостинице «Башкирия» стал штабом, куда писали, куда шли люди с верой, что им помогут, подскажут.

В Институте клинической медицины Академии наук УССР тоже все делалось в интересах фронта. В первую очередь Богомолец наладил производство АЦС и передал ее в распоряжение госпиталей для ускорения срастания переломов и заживления ран, лечения раневых заражений. При его непосредственном участии была налажена служба крови в Башкирии.

На январской сессии 1942 года Академии наук УССР президент с полным правом говорил:

— Украинские ученые участвуют в войне наряду с бойцами!

В темную дождливую ночь радио принесло страшное сообщение: «После многодневных жестоких боев наши войска оставили Киев…»

— Как же это так? — только и спросил сына. Уснуть не смог — всю ночь прокашлял.

Но на следующий день всех убеждал:

— Мы выстоим! Обязательно выстоим!

Радость первой с начала войны крупной победы пришла тоже ночью. Приглушенный шумом Красной площади, торжественно звучал левитановский речитатив:

— В последний час… Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы…

Эти слова диктор повторял много раз. Богомолец слушал, затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово. Ведь это перелом в ходе войны! Теперь враг попятится назад!

Бои не прекращались. Когда по радио передавались очередные сводки, в кабинете президента все замолкали: для нею не было ничего важнее узнать, какой город отвоеван у врага.

А в один из январских вечеров мощная советская радиостанция бросила в эфир на английском языке слова Богомольца-гуманиста:

— Советские ученые дарят человечеству свое достижение — антиретикулярную цитотоксическую сыворотку. Я старательно изучал влияние ее на увядающий организм человека. Сыворотка заметно изменяла физико-химическое состояние стареющей клеточной плазмы. Она приближала ее по ряду свойств к протоплазме молодого организма. Я мечтал удлинить человеческую жизнь. Война прервала эту работу, предназначенную для всего человечества, — опыты не были доведены до конца.

В эвакуации я снова вернулся к работе над сывороткой. Теперь уже — для заживления трудно срастающихся огнестрельных переломов и заживления ран, а также борьбы с раневыми инфекциями. Многократно повторенные опыты дали обнадеживающие результаты.

Мы не станем прятать их. Советские ученые не могут мириться с неоправданными смертями и инвалидностью людей любой национальности!

Слушавший эту передачу командующий японским бактериологическим отрядом генерал-лейтенант Исии Исиро в тот вечер записал: «Нет, русские все-таки непостижимы!» Исии Исиро исповедовал войну. Истребление «нищих» он мягко величал «естественным отбором» в человеческом обществе и настаивал на его полезности.